Читать книгу - "Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы - Михаил Иванович Мельтюхов"

уклончивая позиция Анкары осталась неизменной. 20 марта СССР передал Венгрии венгерские знамена, взятые русскими войсками при подавлении национально-освободительного восстания в 1849 г., что оказало заметное воздействие на общественное мнение страны. 25 марта в Москве было опубликовано вышеуказанное советское заявление в адрес Турции, подтверждавшее, что «полное понимание и нейтралитет СССР»[869] будут обеспечены ей только в случае внешней агрессии, а не при вмешательстве в войну по собственной инициативе.

Усиление германского влияния на Балканах поставило в сложное положение Югославию. В Белграде понимали, что сила на стороне Германии, но симпатии населения были в основном на стороне Англии. Часть правящих кругов считала необходимым сближение с СССР, что, по их мнению, было более безопасным, поскольку он был нейтральной страной. Советская сторона, стараясь не обострять отношений с Германией, заняла выжидательную позицию, ограничившись выражением сочувствия Югославии в борьбе за ее «политическую и экономическую независимость» и согласившись рассмотреть вопрос о продаже оружия для югославской армии на обычной коммерческой основе. Вместе с тем еще 15 сентября 1940 г. КПЮ получила задачу решительно бороться «за дружбу и тесный союз между народами Югославии и Советского Союза»[870]. 28 ноября Германия предложила Югославии заключить пакт о ненападении. В ответ на согласие Белграда 22 декабря из Берлина последовало предложение присоединиться к Тройственному пакту. Ранее Германия дала согласие на заключение венгеро‐югославского договора о мире и вечной дружбе, что должно было служить для Югославии дополнительным стимулом сближения с державами Оси[871].

Приближения срока осуществления плана «Марита» требовало от Германии определить позицию Югославии. 14 февраля 1941 г. в ходе новых германо‐югославских переговоров в качестве территориальной компенсации Югославии за присоединение к Тройственному пакту был предложен греческий порт Салоники. В этих условиях югославское руководство активизировало свои контакты с великими державами, стараясь использовать их противоречия в своих интересах. Еще 8 февраля Югославия просила СССР предпринять какой-либо шаг в поддержку ее позиции. В конце февраля в Москву с секретной миссией приехал Б. Симич. К сожалению, до сих пор неизвестна цель этого визита, но, исходя из дальнейших событий и данных югославских историков о том, что Симич придерживался славянофильских идей и был связан с патриотической организацией сербских военных «Черная рука», а также с советской разведкой, можно предположить, что в Москве он обсуждал вопросы заключения военного союза[872]. В то же время в ответ на запрос Англии Югославия заявила, что окажет сопротивление в случае нападения на нее или попыток транзита иностранных войск через ее территорию, но не может взять на себя каких-либо обязательств в отношении Греции[873].

Тем временем Германия усилила нажим, и 7 марта Югославия согласилась вступить в Тройственный пакт при условии неучастия в войне, недопущения транзита германских войск через свою территорию и получения Салоник после войны. Однако внутриполитическая борьба на этом не завершилась. 13 марта было решено запросить СССР о возможности заключения военного союза. Продолжались и контакты с Англией, стремившейся добиться от Белграда поддержки Греции. Принятие Германией выдвинутых Югославией условий привело к тому, что 20 марта югославское правительство решило присоединиться к Тройственному пакту, что вызвало министерский кризис. Тем не менее 25 марта в Вене был подписан протокол о присоединении Югославии к Тройственному пакту. Это вызвало в стране массовые выступления протеста, 27 марта в Белграде при поддержке английской и советской разведок произошел государственный переворот: на престол был возведен Петр II и сформировано правительство генерала Д. Симовича. Узнав об этом, А. Гитлер в тот же день подписал директиву № 25 о нападении на Югославию одновременно с вторжением в Грецию. Хотя новое югославское правительство, стремясь выиграть время, не заявило о расторжении протокола о присоединении к Тройственному пакту, Берлин теперь рассматривал Югославию как противника. Началось сосредоточение вермахта у югославских границ[874].

Мартовские события вызвали определенную эйфорию в руководстве КПЮ, которое 28 марта сообщало в Москву о поддержке антигерманского и антианглийского курса нового правительства, склонявшегося к союзу с СССР. 31 марта ИККИ указал КПЮ на необходимость сохранения и накопления партийных сил и тщательной подготовки к грядущим классовым боям[875]. 28 марта Югославия обратилась к СССР с просьбой о продаже военных материалов, что вызвало положительную реакцию Москвы. 30 марта Югославия уведомила СССР о намерении защищаться от возможного германского нападения, о нежелании принимать помощь от Англии, опасаясь втягивания в войну, о стремлении получить советское вооружение и о желании заключить «военно-политический союз на любых условиях, которые предложит советское правительство, вплоть до некоторых социальных изменений, осуществленных в СССР». Кроме того, югославское руководство интересовала возможность советского заступничества в Берлине[876]. 31 марта Югославия уведомила СССР, что протокол о присоединении к Тройственному пакту остался в силе. В тот же день Москва ответила согласием на предложение переговоров о союзе, а 1 апреля одобрила югославскую позицию в отношении Германии. В то же время проходившие 31 марта – 1 апреля англо‐югославские переговоры о сотрудничестве Югославии и Греции, как и англо‐югославско-греческие военные переговоры 3 апреля, не привели к подписанию каких-либо документов[877].

На советско‐югославских переговорах, начавшихся 3 апреля в Москве, югославская сторона предложила свой проект договора о дружбе и союзе, дав согласие на ввод советских войск. Оценивая ситуацию в Югославии, советский НКИД полагал, что югославское руководство «серьезно готовится дать отпор немецким притязаниям, не останавливается даже перед войной для защиты своей независимости». Поэтому «политическая поддержка Югославии со стороны СССР в ее борьбе за сохранение своей государственной независимости соответствовала бы нашим государственным интересам. Разумеется, тот или иной соответствующий шаг с нашей стороны не явится абсолютной гарантией того, что Югославия не подвергнется нападению со стороны держав «оси», но сам факт нашей поддержки будет иметь огромное политическое значение для Югославии и в то же время в серьезной степени укрепит наши позиции на Балканах»[878]. 4 апреля советская сторона предложила свой проект договора о дружбе и ненападении. Югославия согласилась, но просила убрать из договора фразу о сохранении нейтралитета в случае нападения на одну из договаривающихся сторон и ускорить советские военные поставки.

4 апреля В.М. Молотов вызвал Ф. фон дер Шуленбурга и заявил ему, что в соответствии с советско-германским договором советское правительство информирует германское правительство, что югославское правительство предложило СССР заключить договор о дружбе и ненападении и СССР принял это предложение. По мнению советского правительства, это не идет вразрез со стремлением Германии бороться против расширения войны. Советское правительство выразило надежду, что Германия сделает все, чтобы сохранить мир