Читать книгу - "Жизнь русского обывателя. Часть 3. От дворца до острога - Леонид Васильевич Беловинский"

За «маминой комнатой» следует спальня папы и мамы, и ею заканчивается анфилада комнат… Эта комната была ширмами перегорожена на две части. Задняя составляла собственно спальню, с двумя орехового дерева кроватями… с мраморным умывальником с педалью, с красивым двухстворчатым киотом, перед которым горела лампада. В передней части комнаты между окнами стоял орехового дерева письменный стол папы, горка с хранившимися на память вызолоченными солонками и прочим и мамин комод с приделанным к нему зеркалом.

Другая половина квартиры примыкала к только что описанной под прямым углом. В ней помещалась столовая и две детские окнами во двор и отделенная от них коридором большая комната, слывшая под названием «папин кабинет» и предназначавшаяся для его занятий. Красивая комната с камином и расписными потолками, но оказавшаяся такой холодной, что ее превратили в кладовую… Из коридора же вели двери в небольшие комнаты, занимаемые одна – мальчиком, служившим у папы в приказчиках, другая – нашей экономкой, Ольгой Ивановной.

Столовая наша оставила на меня малое впечатление. Но, помню, в ней висел киот, перед которым я часто застаивалась. В нем были две иконы: вверху – непонятная мне по символичности своей «Живоносный источник» и внизу – святой Алексий Божий человек… а по сторонам – четыре святителя московских. Перед этим киотом, помещавшимся в углу, стоял на высокой белой, «под мрамор», говорили тогда, алебастровой подставке предмет… На постаменте, украшенном мелкими ракушками… была утверждена стоймя большая морская раковина, и в ее полости стояло небольшое Распятие: бронзовая фигура Христа на перламутровом кресте. В нижний край раковины была вделана изящная круглая лампадочка. В столовой же висел большой портрет бабушки Елены Афанасьевны, матери папы…

Детских было две. Одна – наша с Колей. Две деревянные кроватки с деревянными же долевыми стенками стояли параллельно друг другу и так близко, что между ними помещался всего один стул… С нами спала няня. Две печи выступали вперед, срезая внутренние углы комнаты. Два окна, обращенные на юг, освещали ее.

В другой детской, смежной с нашей и со столовой, жили Миша, Алеша – и с ними Дунечка» (187, с. 22–30).

В 1876 г. Харузин, удачно ведший дела и богатевший, купил собственный дом – в «дворянской» части Москвы, в районе Арбата. Дом находился на углу Борисоглебского и Кречетниковского переулков, на знаменитой и, увы, исчезнувшей после превращения первопрестольной столицы в город «коммунистического завтра», «образцовый социалистический город» Собачьей площадке. «Дом был построен после пожара 1812 года архитектором Бове… В трех парадных комнатах потолки имели красивый бордюр лепной работы с изображениями и завитками в классическом стиле, и стены залы… были отделаны под мрамор… Он был модернизирован, и к нему с задней стороны была сделана пристройка… Но спереди он со своим мезонином в пять окон… обращенный девятью окнами фасада на юг, представлял собой легкое стройное здание. К нему принадлежал деревянный флигель, отдельно стоящее деревянное здание для кухни, прачечной и дворницкой… кирпичное здание с конюшней, сараями и погребом для дома, деревянное низенькое строение с погребами и сарайчиками для верхней и нижней квартиры во флигеле… коровник и небольшие сараюшки. Дом был обставлен весьма хозяйственно: под домом шел обширный, прекрасно устроенный подвал; в нижнем каменном этаже флигеля имеется прочная кладовая за железной дверью с массивным старинным замком…

Начну свое описание с передней. Парадная дверь примыкала к ней сбоку, и от входа надо было подниматься к ней по нескольким ступеням, защищенным ковровой дорожкой, протянутой дальше через всю переднюю вплоть до двери в зал. По обеим сторонам лестницы на деревянных подставках… стояли зеленые растения из неприхотливых, не требующих много света и тепла, а внизу у входа стояла большая деревянная кадка с воткнутыми в нее длинными палками, по которым вился так называемый дикий виноград… Передняя, вытянувшаяся по переднему фасаду дома, узкая, но светлая, в два окна, перерезана была посередине аркой, опиравшейся на две дорические полуколонны. В эту арку была ввинчена красивая бронзовая лампа с конусообразным колпаком из белого матового стекла. Обои в передней были белые с глянцем; мебель – наша прежняя: фундаментальный диван и стулья с прямыми высокими спинками, из ясеневого дерева.

Из передней и прилегающего к ней коридора две двери вели в залу. Это были замечательные двери; ими восхищались все бывавшие у нас в доме. Двустворчатые, стеклянные, с бронзовыми и хрустальными ручками и бронзовыми узорными замками. В изящный переплет из светло-коричневого дерева красивой полировки были вставлены прямоугольные и ромбоидальные расписные стекла. В одной двери на стеклах яркими сочными красками были вписаны букеты цветов. В другой – на больших стеклах бледными тонами были исполнены разные китайские виды: башни, дома, беседки, а на маленьких стеклах по углам каждой большой картины по золотистой звезде на синем фоне. Зала была в шесть окон… Обои – белые с золотом, потолок с лепным бордюром, окрашенный в белый цвет; мебель – стулья из цельного ореха со сквозными спинками, с сиденьями, обитыми алой штофной материей. Занавеси из такой же материи спускались по обеим сторонам каждого окна… Через несколько лет мебель в зале пришлось перебить, и тогда алая штофная материя была заменена полушелковой цвета гри перль… С потолка свешивалась большая люстра из золоченой бронзы с хрустальными фигурными подвесками, а в стены были ввинчены бра тоже из золоченой бронзы. Стояла прекрасная бехштейновская рояль… На окнах и у окон стояли «цветы»… то есть зеленые растения: высокие филодендроны, фикусы, латания, позднее пышно разросшийся панданус, финиковая пальма, кинтии и др.

Открытая, без створ дверь с косяками из красного дерева, прикрытыми с одной стороны зальными, с другой – гостиными занавесями, вела из залы в гостиную. Гостиная была глубокая комната в три окна…

Обои в гостиной были успокоительного серо-коричневого тона со скромным позолоченным багетом, и на них красиво выделялись отдушники из золоченой бронзы двух печей, поставленных вкось и срезавших два внутренних угла комнаты… Мебель из цельного орехового дерева, тяжелая, точно литая, красивой и прочной полировки… была обита тяжелым лимонно-желтым штофом; из того же штофа занавеси спускались тяжелыми складками по обеим сторонам каждого окна и двух дверей гостиной, подхваченные толстыми шнурами басонной работы с тяжелыми кистями. Один большой диван вдоль глубинной стены между обеими печками и перед ним большой массивный ореховый стол с прямоугольной доской и правильно размещенными вокруг него двумя креслами… и тремя стульями. У каждой из боковых стен – диван меньших размеров, и перед каждым из них меньшей величины стол с