Читать книгу - "Юность в кандалах - Дмитрий Великорусов"

для налаживания воровского положения. Вор должен быть идеалом для арестанта, образцом добродетелей, основанных на самопожертвовании. Среди воров не было главных, были лишь более авторитетные старые урки, к чьему мнению прислушивались. Все вопросы решались на сходках, своеобразном воровском вече. Да и сама преступная система в тюрьме представляла собой пример анархистской самоорганизации общества. После девяностых годов, с приходом новых воровских канонов, положение изменилось, и у воров появились и семьи, и имущество. Появились воры, не имевшие ни одной ходки в места лишения свободы, появились воровские кланы, большинство воров стали «пиковыми», то есть выходцами с Кавказа. Славянских авторитетов, напротив, называли «крестовыми».

Бродяги — криминальные авторитеты, заслужившие это имя. К бродяге могли сделать «подход», то есть выдвинуть его кандидатуру к коронации, но бродяга имел право отказаться. Коронация — журналистский термин. Во время подхода подтверждали, что бродяга является кристально-чистым с точки зрения воровского закона и готов нести ответственность за общее и судьбы арестантов, готов нести воровское имя. Чаще всего именно бродяги становились положенцами на тюрьмах и зонах, смотрели за котлами, корпусами. Многие из старых бродяг придерживались старых воровских канонов, среди них было много славян.

Стремяга — стремившийся к имени вора. Несколько стремяг было и на малолетке среди грузин и армян.

Басотой назывался арестант, который всё последнее отдавал на общее. Басотой мог быть и бродяга, и мужик. Басоты крадут на воле ради того, чтобы греть воровское общее, обычно это крайне идейные люди, идеалисты, жертвующие своими интересами во благо воровской идеи, часто отрицалы.

Отрицала не является отдельным именем в воровском мире. Отрицалой мог стать любой, кто отрицает власть и режим. Отрицалы большую часть времени проведённого в местах лишения свободы проводят под крышей по изоляторам и бурам. Отрицалы — основная масса арестантов «крытой», тюремного режима, куда их вывозят за злостное нарушение режима из-под крыши[73] лагерей.

Шпаной называлось основное окружение блатных, живущее воровскими понятиями. Среди них могут быть и так называемые «воровские мужики» и отрицалы.

Мужик — обычный арестант, работяга. «На мужиках зона держится» — любят говорить блатные, в то же время, не забывая в других ситуациях замечать, что «мужики в поле пашут», когда по незнанию их кто-нибудь назовёт мужиком. Имя мужика нужно заслужить, мужик всегда является достойно-порядочным арестантом, придерживавшийся воровского. На лагерях мужик работает на промзоне. Если за мужиком были непорядочные поступки, но от массы он не отстранён, и масть новую на себя не нарёк, тогда его называли не мужиком, но трудягой. Есть такое выражение, что «мужиком наречить может только вор», а в ином случае ты работяга.

Среди массы трудяг чаще всего много «фраеров»[74], случайно залётных в тюрьму людей, которые далеки от воровского и мужиками с воровской точки зрения называться не могут. А некоторые мужики часто в авторитете, и к их мнению прислушиваются и блатные.

На тюрьме разделяют такие слова, как «люди» и «человеки». Люд, с точки зрения воровской идеологии, может быть только достойно-порядочным. А человек? Ну как говорится, «п*дор тоже человек».

Разделяют непорядочный поступок и проступок. Поступок совершается осознанно и за него несут ответ. Проступок совершается по «незнанке» и в большинстве случаев может быть прощён. За поступок всегда идёт спрос. Во время обычного спроса ограничиваются прилюдной пощёчиной, такой спрос чаще всего идёт за серьёзный проступок. Строгий спрос является физическим спросом и идёт только за поступок, когда провинившегося избивают либо ногами, либо подручными предметами. За бл*дский, то есть идущий против воровского мира, поступок могут и зарезать. А вот изнасилования в тюрьме — табу. «Х*ем не наказывают». Только на малолетке иногда шутили «спрос по всей строгости малолетки — через х*й!». Но иногда шутка воплощалась и в жизнь. Большинство петухов и обиженных на взрослой тюрьме были опущены на малолетке по беспределу.

У воровского мира две ценности — воровское и людское. Те поступки, что идут в разрез с воровским, называются бл*дскими, а совершивший их — бл*дью. Поступки, идущие в разрез с людским — гадскими, а совершивший их гадом или негодяем. К ним относится беспредел, лишение арестанта достоинства, торговля «смертью» (наркотиками или оружием). Помимо изнасилования, к гадским поступкам относится опускание арестанта, ведь чтобы зек лишился достоинства, не обязательно его насиловать, можно просто обоссать или тронуть половым органом.

По понятиям с малолеток строго спрашивать нельзя, так как малолетки ведут неосознанный образ жизни, чем малолетки вовсю и пользовались, совершая беспредел.

Среди непорядочных арестантов есть так называемые масти. К ним относятся суки (стукачи), крысы (крадущие у арестантов), красные и козлы (зеки, сотрудничавшие с администрацией), чушки (не соблюдающие личную гигиену), шныри (шестёрки), интриганы (распускающие слухи), п*здаболы (лгуны). Нужно различать красных и козлов, так как красным считается любой зек, вставший на должность в колонии, вне зависимости от его поступков. Некоторые арестанты осознанно встают на красную должность, чтобы принести пользу общему и другим арестантам, и козлами их не называют. А порой уважением они пользуются даже больше, чем многие мужики.

Козлы были и в тюрьме. Ими называли зеков, которые остались с разрешения администрации досиживать срок в СИЗО, и работали в хозобслуге баландёрами, каптёрщиками и т. п. Ещё их называли зёмиками или земогорами. Сидели они отдельно от остальных зеков и носили арестантскую робу. Причины, почему они остались в хозобслуге, могли быть разные, но многие из козлов просто боялись ехать на зону. Это считалось непорядочным, и в людских хатах при последующей ходке такие индивиды обычно не сидели. Но бывали обстоятельства, когда арестанту, в основном по семейным причинам, приходилось оставаться в хозбанде. Тогда он брал у положенца добро, и при следующей ходке жил в массе. Я знал одного такого земагора, у него была больная мать, и оставить её он не мог — козлы с СИЗО обычно быстро освобождаются по УДО[75]. На пятом централе помимо мужчин из хозбанды, были ещё и девушки, приехавшие с шестого централа, также работавшие в хозобслуге.

Помимо основных мастей, на малолетке была и своя отсебятина. Одной из таких малолетних мастей был фаршмак. Попасть в фаршмаки было легко — достаточно было не помыть руки после туалета и сесть за стол или запустить руку в трусы, а потом почесать нос. Фаршмаки были на отдельной посуде и не питались за общим столом, жили на положении обиженного, но обиженными не являлись.

К фаршмакам относились и «п*здализы», и «самососы». Если какой-нибудь малолетка хвастался о своих сексуальных похождениях и проговаривался о том, что делал куннилингус, то автоматом отправлялся на