Читать книгу - "Граф Остерман - Николай Иванович Павленко"

class="p1">Соответствующей инструкцией были вооружены и шведские уполномоченные Лилиенштедт и Штремфельдт. Предусматривалась передача России лишь Эстляндии с Ревелем. Таким образом, в главном пункте мирного договора в позициях России и Швеции по-прежнему обнаружились существенные разногласия.

Из опыта переговоров на Аландском конгрессе царю и его уполномоченным была хорошо известна манера шведов их затягивать, возобновить по пунктам, по которым уже достигнуто соглашение. Поэтому Брюс и Остерман с целью пресечения проволочек должны были потребовать ответа на их условия мира к назначенному ими сроку.

Открытие конгресса состоялось 11 мая 1721 года. Шведские уполномоченные сразу же заявили, что они никогда не подпишут договора на условии передачи России Лифляндии и Выборга: нам было бы приятнее, сказали они, «ежели б заранее у нас руки обрубить, нежели такой инструмент подписать». Они были готовы уступить России Ингерманландию и часть Карелии, а Выборг непременно должен был остаться за ними, как и все остальные территории, завоеванные Россией. Впрочем, Лифляндию они тоже готовы были уступить, но за компенсацию.

Переговоры в Ништадте, как и на Аланде, велись не только во время официальных конференций, но и на приватных встречах: во время обедов, ужинов, устраиваемых то одной, то другой стороной, а также во время прогулок. Именно в неофициальной обстановке проявилась способность Андрея Ивановича внушить собеседнику мысль, что лучшего защитника интересов Швеции во всем мире, чем он, Остерман, не сыскать.

Шведским делегатам было известно, что Россия одновременно с переговорами ведет интенсивную подготовку к вторжению русских войск на территорию Швеции, и они предложили русским уполномоченным заключить прелиминарный мир. Мир, предусматривавший прекращение военных действий. Проект мирного прелиминарного договора шведские уполномоченные передали Брюсу и Остерману в середине июня 1721 года.

Проект предусматривал уступку России Эстляндии с Ревелем, Ингерманландию с городами по течению Невы, а также часть Лифляндии с Ригой, Динамюнде и Дерптом за денежное вознаграждение. Он, кроме того, содержал условия, ранее не предъявлявшиеся шведскими уполномоченными: обязательства царя не вмешиваться во внутренние дела Швеции, возвращение имений, расположенных на территориях, отошедших к России, прежним владельцам. Наконец, в представленном проекте прелиминарного договора был включен пункт о праве шведов закупать зерно в провинциях, отошедших к России.

Едва ли не самым главным в шведском проекте договора был пункт о прекращении военных действий — шведы вполне оценили катастрофические последствия для своей экономики высадки русских десантов на шведское побережье, до основания разрушавшие промышленные предприятия, города и крепости.

Положение шведской экономики ко времени заседания конгресса в Ништадте оказалось более тяжелым, чем во время Аландского конгресса. Дело в том, что главная финансовая опора Швеции, Англия, обнаружила бесперспективность продолжать войну Швецией, а также оплачивать субсидиями ее военные расходы, а также оставлять в Балтийском море свои эскадры для усиления шведского флота.

Правительство Англии настоятельно рекомендовало шведскому безотлагательно заключить мир с Россией на условиях, ею предложенных. Что касается другого союзника Швеции, Франции, то ее помощь Швеции была более декларативной, чем реальной, поскольку по Амстердамскому договору с Россией Франция обязалась отказаться от субсидий Швеции. Правда, в нарушение условий этого договора Франция продолжала оказывать Швеции финансовую помощь, но делала это тайно, следовательно, в более умеренных размерах, чем раньше. Короче, Франция, как и Англия, требовала от шведов заключения мира с Россией.

Давление на Швецию английской и французской дипломатиями хотя и не приобрело решающего влияния на уступчивость шведского правительства и его уполномоченных на Ништадтском конгрессе, но угроза оказаться в одиночестве в схватке с таким исполином, как Россия, влияла на позицию шведских уполномоченных. 23 июня Брюс и Остерман доносили Петру: «здешние дела в самую горячность пошли… Ныне явно видим, что шведы к миру склонность имеют и паче всего опасаются, что ваше величество с герцогом Голштинским не обязался».

Герцог Голштинский был использован Петром и русской дипломатией в качестве средства давления на Швецию вследствие того, что главным претендентом на шведскую корону являлся сын старшей сестры Карла XII герцог Голштинский. После гибели Карла XII королевой по избранию, а не по наследственному праву, стал не Голштинский герцог, а младшая сестра погибшего короля Ульрика-Элеонора. Герцог Голштинский прибыл в Петербург в 1721 г., был обласкан Петром, согласившимся отдать ему в жены одну из своих дочерей. Герцог в данном случае исполнял роль козырной карты не только в игре русской дипломатии, но и в игре своих сторонников в Швеции. Оба обстоятельства дали повод правящим кругам в Стокгольме для беспокойства, о чем известили Петра Брюс и Остерман.

Информация, которой располагало правительство России о положении Швеции летом 1721 г., позволила ему надеяться на то, что она переживала критическую ситуацию и вынуждена будет согласиться на любые условия заключения мирного договора, предложенные Россией. Русский посланник в Берлине А. Головкин, пользуясь информацией западноевропейских дипломатов, доносил о состоянии Швеции: она «находится в крайнем страхе от силы его царского величества, и так, что нечего больше делать, только с его величеством мир искать с уроном, каков оной ни был». Гессенкассельский принц Георг, проживавший в Швеции, делясь с прусским королем своими наблюдениями, сделал вывод: «Швеция в крайней мизерии находится», он отмечал наличие противоречий в правящей элите, так что все дела у нее с великою конфузией отправляются.

Отсутствие денег в шведской казне, а также людей вызвали упадок флота и армии. Цитированный выше А. П. Бестужев доносил: «Вся Швеция в великой бедности и во отчаянии, что более войны иметь не хотят и что единогласны в том намерении, наипаче и войска, что когда вашего царского величества войска на берега ступят, хотят ружья положить».

30 июня Брюс и Остерман отправили в Петербург донесение и записку под названием «Всеподданнейшее рассуждение о шведском состоянии, сколько оное до негоциации мирной на Ниесштадтском конгрессе касается». И «Рассуждение», и донесение как бы подводили итоги полуторамесячных переговоров на Ништадтском конгрессе: перечислялись пункты, по которым достигнуто соглашение, назывались претензии русских уполномоченных, которые шведы отказываются удовлетворять, а также высказывалось мнение о том, какие притязания шведов можно удовлетворить, а в каких твердо отказать. Уполномоченные исходили из крайней заинтересованности Швеции в заключении мирного договора: «Шведское государство как по внешнему, так и по внутреннему состоянию дел оного видятся, что всеконечно принуждено с его царским величеством мир искать».

Также констатировалось согласие шведских уполномоченных на безвозмездную уступку России Эстляндии и Ингрии. Было достигнуто принципиальное согласие шведов уступить Лифляндию и Выборг. Спор шел всего лишь о размере компенсации за Лифляндию: шведы просили компенсацию в три миллиона рублей, а Петр разрешил своим уполномоченным уплатить максимум два миллиона. Отказывались шведы уступить России и остров Эзель,