Читать книгу - "Мгла над Инсмутом - Говард Филлипс Лавкрафт"

Четверг

3 ноября 1927

Дорогой Мелмот^[28]!

…Значит, ты занят тем, что копаешься в темном прошлом этого несносного юнца азиата, Вария Авита Бассиана? Пф! Мало кого я презираю сильнее, чем этого проклятого сирийского крысеныша! Сам я вновь вернулся во времена Древнего Рима, от корки до корки прочитав «Энеиду» в переводе Джеймса Роудса^[29], в который никогда ранее не заглядывал, меж тем он наиболее близок к П. Марону^[30], чем любая из стихотворных версий, когда-либо попадавшихся мне, включая неопубликованный труд моего покойного дяди, доктора Кларка^[31]. Время, проведенное за Вергилием, наряду с размышлениями о духах в канун Дня Всех Святых с его ведьмиными шабашами в горах, в ночь минувшего понедельника родило во мне столь божественно ясный и живой сон о Древнем Риме, сколь колоссальна была тень сокрытого в нем ужаса, и я истинно предполагаю, что однажды воплощу его в художественном произведении. Подобные сны часто являлись мне в юные годы – военным трибуном я следовал за божественным Юлием по всей Галлии, – но последний из них я видел так давно, что этот оставил во мне впечатления невероятной силы.

То был пылающий закат, или предвечерье, в крохотном захолустном городке Помпело^[32], у подножия Пиреней в Ближней Испании. Должно быть, это было в годы поздней республики, так как провинцией вместо назначенного Августом пропретора^[33] все еще правил сенатский проконсул^[34], и день был первым до ноябрьских календ. К северу от городка вздымались багряно-золотистые горы, и клонившееся к западу солнце таинственным румянцем озаряло аляповатый запыленный форум из камня и алебастра и деревянные стены цирка, стоявшего чуть к востоку. Группы горожан – широкобровых римских поселенцев и жестковолосых романизированных туземцев наряду с типичными гибридами двух этих рас, схоже одетых в тоги из грубой шерсти, горсткой легионеров в шлемах, чернобородых васконов^[35] в простых одеждах – толпились на считаных мощеных улицах и форуме; всеми двигала некая смутная, едва уловимая тревога.

Я же только что сошел с лектики, которую носильщики-иллирийцы в спешке несли, следуя на север из Калагура^[36], переправившись через Иберус^[37]. Судя по всему, я был провинциальным квестором^[38] по имени Луций Целий Руф, и меня призвал проконсул, Публий Скрибоний Либон, несколькими днями ранее прибывший из Тарракона^[39]. Солдаты были пятой когортой Двенадцатого легиона под командованием военного трибуна Секста Азелия; легат^[40] всей провинции Гней Бальбуций также прибыл из Калагура, где нес службу.

Собрались мы по причине ужаса, таившегося в горах. Все как один горожане были напуганы, умоляя прислать когорту легионеров из Калагура. Пришла осенняя Пора Ужаса, и дикари в горах готовились к обрядам, о которых в городе знали лишь понаслышке. Там, высоко, обитало старинное племя, говорившее на отрывистом языке, непонятном васконам. Их видели редко, но несколько раз в году в городе появлялись их малорослые раскосые желтокожие посланцы, напоминавшие скифов, и торговали с купцами, изъясняясь при помощи жестов. Весной и осенью на вершинах они проводили свои отвратительные ритуалы; их завывания и огни алтарей наводили страх на жителей деревень. Это повторялось в одно и то же время – в ночь перед календами мая и в ночь перед календами ноября. Перед этим начинали исчезать люди, о которых больше никто не слышал. Шептались, что местные пастухи и фермеры не питали вражды к старинному племени и не одна крытая соломой хижина пустела перед омерзительными полночными шабашами.