Читать книгу - "Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский"

кто тут главный, решит не принимать его сразу. В общем, ехал туда, ожидая всего дурного, а приехав и войдя в неказистое здание городской ратуши, стал ещё больше того ждать. В ратуше было народа больше, чем в какой-нибудь известной церкви в воскресный день, многие из посетителей сидели на потёртых лавках возле обшарпанных стен или разгуливали парочками по немытым каменным плитам, все что-то обсуждали и кутались в шубы от ледяных сквозняков. Ратуша эта больше напоминала ему какой-то купеческий дом. И не городские секретари тут заправляли, степенные и важные, не магистры избранные решали судьбы горожан, а бегали по холодному помещению непонятные люди, словно приказчики с кипами бумаг, из одного холодного угла в другой, как будто они на пристани рядом со складом и спешат куда-то срочно считать товар. Даже у самого бургомистра Алоиза Тиммермана не было своих комнат, и сидел он в конце залы за большим столом на возвышении рядом с большой жаровней, и кроме как столом, ничем и не отличался от остальных господ в ратуше.

«Какое поганое место!». Всё здесь было барону немило, всё: и суетящиеся люди, и нечистый пол, и холод. Но делать было нечего, дипломатическая миссия входила в его обязанности. Тем более что его умение говорить и договариваться, как он сам считал, было сильнее его воинских умений. В общем, приготовившись к высокомерию и неистовости, с которой его встретят, Волков пошёл к столу бургомистра.

Когда генерал попросил человека, стоящего у конторки перед столом бургомистра, доложить о его приходе, тот просто обернулся и сказал громко:

– Господин бургомистр, к вам генерал.

Мерзавец даже не назвал его имени, ну, хоть не добавил «какой-то» – и то хорошо. Да, не зря Волков, направляясь сюда, думал о плохом приеме и невежливом обращении.

Но, кажется, насчёт бургомистра он ошибся:

– О, – господин Тиммерман оторвался от бумаг и аккуратно вставил перо в чернильницу. Был он в простой, не очень богатой шубейке с заметно потёртыми рукавами, в простом берете без украшений. Бургомистр уставился на Волкова, словно пытался разглядеть в нём что-то. И такой пристальный взгляд можно было расценить как вызывающий, но барон понял, что Тиммерман был, хоть и еще не стар, но уже слаб глазами. Наконец рассмотрев посетителя, бургомистр заулыбался. – Генерал! Дорогой мой!

Бургомистр неожиданно и быстро вышел, буквально выскочил из-за своего стола и, подойдя к Волкову, протянул ему руку, пальцы которой были перепачканы в чернила. Волков с заметным поклоном пожал его холодную руку:

– Рад познакомиться с вами, господин бургомистр.

– А уж как я рад! – воскликнул господин Тиммерман. И в этом его восклицании не слышалось никакой наигранности. – Я о вас уже всё знаю. Вы барон фон Рабенбург, генерал. Мне о вас наши военные уже рассказали. Думаю, приехали в город, а сами к нам знакомиться не идут. Думаю, может обиделись на что. Так я и решил, ежели господин генерал сюда не придёт, пойду к нему сам.

– Задержался, простите великодушно, пришлось обустраиваться, дом для себя искать, солдат селить, дел было много, вот как всё устроилось – так и пришёл, – едва не оправдывался Волков.

– Ой, я вас прекрасно понимаю, – махал рукой бургомистр. – Сколько людей – столько и хлопот. У меня у самого целый день голова кругом, не поверите, иной раз и пообедать забываю, – и тут он встрепенулся: – Генерал, а вы уже обедали сегодня?

– Признаться, ещё нет. – Волков был ошеломлён таким простым и радушным приёмом.

– Так и прекрасно, я тоже! – бургомистр оборачивается к тому человеку, что стоял за конторкой. – Томас, дорогой мой, а ну-ка беги, братец, в «Дубовые столы», скажу Рудольфу, что приведу сейчас к нему важного человека, пусть готовит стол для двоих, и чтобы паштет был фазаний и рыба. Морская рыба чтобы была непременно. И пусть белое нам к рыбе подаст.

Человек, не проронив ни звука, спешно, едва ли не бегом, удалился. И генерал подивился про себя, что простая просьба этого, кажется, душевного человека выполняется с военной сноровкой. Значит, человек этот в большом здесь авторитете.

– А мы пойдём не спеша, – сказал господин Тиммерман, беря барона под руку. Но, заметив, что Волков прихрамывает, сразу уточнил весьма учтиво: – Если, вас, конечно, не затруднит недолгий путь, таверна находится рядом.

– Не затруднит, – заверил его барон. – Пойдёмте.

– Вот и прекрасно. А пока дойдём, нам всё и устроят.

Люди в ратуше явно заинтересовались, кого это вывел из ратуши под руку сам бургомистр и за кем увязались два молодых человека военного вида. Они перешёптывались, спрашивая друг у друга:

– Кто это? Кто этот господин?

И разглядывали его внимательно, когда получали ответ от кого-то знающего:

– То генерал из Вильбурга, который приехал на днях и притащил с собой полтысячи солдат. Кажется, имя его фон Рабенбург.

А генерал с бургомистром вышли из ратуши и свернули налево, пошли, не спеша по узенькой и заваленной мусором улочке, даже и тут им попадались телеги, которые приходилось обходить. Но бургомистр, кажется, радовался телегам, не замечая грязи:

– Видите, дорогой мой генерал, город живёт, народец торгует, товары, повсюду товары. И нам их всё везут и везут. Не успеваем грузить на лодки. Пирсов не хватает, амбаров тоже. Впрочем, мы товары и сами делаем. У нас и у самих хорошие мастера в городе, слава Богу, имеются.

– Да, город ваш весьма живой, – соглашался Волков.

– Живой, несомненно, а видели бы вы его шесть лет назад! О! – господин Тиммерман перекрестился. – Это было скорбное место. Мертвецы лежали по улицам. В каждом доме лежали, иной раз их приходилось сжигать вместе с перинами и кроватями. Хоронить было негде, да некому. Печальное было время, печальное, трудно вспоминать такое.

– Да, я слышал о том, что ваш город пострадал от чумы, – произнёс генерал. Ему не очень хотелось продолжать эту тему, но бургомистр оживился:

– Пострадал? Дорогой мой генерал, город вымер, просто вымер. Все, кто не уехал, не нашёл себе иного места пережить мор, все умерли. Все! Дети, женщины. Все!

– Но сейчас город опять многолюден, – заметил Волков.

– Да, многолюден, – бургомистр засмеялся, – но сеньоры всех окрестных земель поначалу были не очень этому рады. Весьма не рады.

– Сюда переселились с прилегающих земель?

– И не только с прилегающих, многие приехали из-за реки. И мы тому были рады: после мора осталось много пустых домов, и мудрой городской властью было решено, если нет наследников, продавать эти дома недорого, некоторые хибарки были проданы за двадцать талеров. Любой мог купить.

– О, и вправду недорого; и таким образом крестьяне, назло