Читать книгу - "Цель неизвестна. Врата учености - Марик Лернер"

Внимательно посмотрел на Ушакова. Тот слушал, склонив голову набок. Я буду честен предельно, тем более что с самого начала знал о перлюстрации дипломатической почты.

— Рано или поздно ситуация повторится. И нам снова придется сажать на трон очередного саксонца. А зачем? Саксонец не способен сам удержаться без помощи иностранных войск, не контролирует страну, даже не имеет нормальной армии. Былая замечательная конница представляет сегодня собой жалкое зрелище, на наемную пехоту денег в казне нет. Какой смысл поддерживать неискренних сторонников и вместо получения дохода отдавать золото?

Сам увлекся, излагая в очередной раз тезисы.

— Это необязательно, но мы однажды можем получить очередного Батория с территориальными претензиями и желанием воевать всерьез. Не вижу смысла в подобном поведении. Чем подкупать вельмож, пусть они платят налоги государству Российскому, будучи его подданными. Потребовать уравнять в правах всех граждан вне зависимости от конфессии и ввести войска в ответ на неповиновение. Эксцессы обязательно произойдут, и предлог к захвату появится.

— Раздел вопреки договорам о сохранении территориальной целостности, — голосом, в котором звучало удовлетворение, констатировал Андрей Иванович. — Хочешь рассорить с Австрией! Кто внушил такие мысли?

— Никто, — устало отрезал. — Старался писать и говорить ясно, для того чтобы поняли просто, и ничего бы лишнего, сверх сказанного, зря не искали. Мое предложение логично и полезно нашей стране. Кому нужно это рыхлое образование? Проще поделить. Православное население к России, католиков в Австрию или Саксонию, север — Пруссии. Всем заметная польза.

— Кроме Варшавы.

— А ее мнение давно и так никого не интересует.

— От кого получал деньги? Франция, Швеция? Говори!

— Ни от кого ничего не брал, никаких договоров или бумаг не подписывал. Всего лишь беседовал в дружеской обстановке.

— Какое отношение к этим разговорам имеет Анна Карловна?

— Абсолютно никакого. Она указаний не давала, наград за беседы не вручала. В основном занята делами академии.

Он еще помучил вопросами, опять и опять возвращаясь к самому главному, по чьему наущению действовал и насколько в курсе моя царевна. Не может личный секретарь действовать самостоятельно. Причем профессионально заходил с разных направлений и внезапно возвращался к прежнему, говоря о чем другом. Ничего нового он не услышал.

Тут действительно отсутствует заговор и присутствует самодеятельность. Закинуть парочку идей на будущее, дав понять обиняками, что не один так думаю. А что они себе представили — не мои проблемы. Тем более что никаких подписей и бумаг. Чисто дружеские беседы. Я скорее рассчитывал на реакцию Анны Иоанновны, читающей расшифровку дипломатической корреспонденции, чем на официальные обращения. Видимо, дождался. Отнюдь не нужного вида.

— Подписывай, — сказал Ушаков наконец, подозвав писаку с бумагами.

Протокол не совсем соответствовал моим представлениям. Вопросы в левой части страницы, а ответы — справа напротив. Правда, практически дословно, пусть и с мелким незначительными разночтениями. Фраза «Во всем том запирался», к счастью, отсутствовала. Подписал в ожидании продолжения. Андрей Иванович, ни слова не говоря, собрал бумаги и вышел в заднюю дверь. Очень хотелось узнать, кто же там сидит, могущий отдать ему приказ. По слухам, Анна Иоанновна сама иногда присутствовала на допросах, хотя и не как Петр, на пытках. В любом случае последняя резолюция за ней.

Вернулся Ушаков достаточно скоро, я и заскучать не успел. Сидел, рисовал канцеляристов. Андрей Иванович отобрал листки, посмотрел, хмыкнул и сказал:

— Говорили тебе, сиди тихо. Нет, неймется.

Я окончательно уверился, что императрица рядом. Если не намек, то что это?

— Вины серьезной за тобой не обнаружено.

Я почувствовал огромное облегчение. Ну введут цензуру или меня погонят из редакторов, не самый худший вариант. Очень-очень благодарен благодетельнице и милосердной императрице. Я ведь правда на власть и ее здоровье не злоумышлял.

— В таких случаях кнутом плутов посекаем да на волю отпускаем. — Он хмыкнул. Наверное, особой радости на моей физиономии не проступило. — Однако такому человеку нельзя позволить находиться возле наследницы империи. Язык больно длинный. Но разбрасываться полезным тоже не с руки. Посему поедешь, голуба, в чине майора для смотрения продовольственных и фуражных магазинов на юге.

Наверное, меня перекосило. Так не хотел в солдаты, а теперь придется.

— По званию твоему камер-юнкера и того не положено, — сказал, неверно поняв недовольство. — Достаточно высокий чин, позволяющий командовать батальоном или эскадроном.

Всю жизнь мечтал, хотелось вскричать, да сарказм не дойдет. В понимании здешних уклоняться от воинской славы — поведение в высшей степени подозрительное.

— Я пожалован чином поручика Измайловского полка. При переводе в полк на два звания выше и седьмой класс — подполковник!

— Благодари, не сержантом в армию идешь! — рявкнул он. — Заслужишь — получишь и полк тоже.

На самом деле плевать на звание. Офицер из меня аховый. Сразу корпус под команду или батальон — без разницы. Я дня не прослужил. Тем не менее промолчать было бы странно. Положено мне!

— Делом займешься вместо болтовни. В надлежащем ли бережении содержатся, в годности ль состоят и не требуют ли какой починки, и на поклажу провианта могазейнов довольно ль, или сколько надлежит прибавить. То ответственный пост! Без хорошего снабжения невозможна никакая кампания. На энтузиазме можно выиграть сражение, можно — два, но голодная, разутая армия, лишенная боеприпасов, не выиграет войну. Отбываешь завтра с рассветом, — тоном ниже приговорил Ушаков, — встреч с Анной Карловной не искать, ей все объяснят правильно. Могу рассчитывать на понимание?

— Даю слово, — нехотя соглашаюсь. А то ведь отправят в Сибирь. Хотя в данной ситуации неизвестно, что хуже — изучать Камчатку или ходить в атаку на татар с турками.

— А правда, — сказал он вдруг, — что царевна сама писала комментарии к «Экономической науке для детей и взрослых»?

— Святой истинный крест, — совершая знамение, ответил. — Голова у нее светлая. Разве пришлось в удобную форму привести.

— Все же зря сравнивала государство с компанией, сколь угодно большой. Вы просто не сможете управлять бюрократической организацией, если будете исходить из того, что каждый печется лишь о собственном благе.

О господи, еще один, сто двадцать какой-то критик. Заняться им нечем. Обсуждают экономику во время следствия! Прямо как в Интернет набежали и каждый свое толкает. Инерция государственной махины огромна, но, может, кто и задумается, чем держава богатеет и откуда налоги приходят.

— Но это действительно так. Вам ли не знать! — Или это я перегнул? А то он не в курсе, как дела делаются возле трона. Не из-за вредности Миниха Бирон на того волком смотрит или Остермана отодвинуть норовит. За власть бьются.