Читать книгу - "Сигнал сбора - Уильям Форстен"

— Именно здесь все и решится, джентльмены, — сказал Эндрю, указывая на оборонительные сооружения. — Я планирую задержать их у брода на день или два, а также в проходах между холмами. Но разобьем мы их здесь.

Эндрю замолчал и посмотрел на телеги с первым урожаем, громыхавшие мимо них к городу.

— Как дела, Флетчер?

Толстый капитан на секунду остановился, схватил с проезжающей телеги два яблока и предложил одно из них Эндрю. Тот с удовольствием вонзил в яблоко зубы.

— Часть пшеницы уже на мельницах, но уйдут недели, пока доставят все из отдаленных районов. У нас есть несколько тысяч голов скота и вдвое больше свиней, все они находятся в загонах к югу от города. При первой же опасности мы пригоним их в город и начнем забой.

— Сколько сейчас в городе еды? — спросил Эндрю.

— Еды хватит на шестьдесят дней, — ответил Флетчер. — Нужно еще два месяца, чтобы накопить достаточное количество, которое позволит нам протянуть до следующего урожая. Ваше дело — война и сражения, сэр, а мое дело обеспечить, чтобы в случае победы нам хватило пропитания до следующего лета.

— Понятно, Боб, — ответил Эндрю невозмутимо. — Продолжай в том же духе. Майна? — окликнул он главного оружейника.

Майор с осунувшимся от недосыпания лицом подошел к Эндрю.

— Мы уже производим до трехсот мушкетов в день, сэр, сейчас их немного больше десяти тысяч, — начал он сухим, почти механическим голосом. — Кроме того, мы делаем по двадцать винтовок в день, и всего их у нас примерно пятьсот штук. Если мне дадут еще два месяца, я смогу производить даже больше винтовок, чем мушкетов.

— Я не могу обещать тебе столько времени, Джон, — тихо сказал Эндрю.

— А как с артиллерией? — спросил О’Дональд.

— Три легкие пушки ежедневно. Были установлены литейные формы для тяжелых, но производить их мы начнем не раньше чем через две недели. Так что на сегодняшний день всего девяносто штук.

— Что с другими ресурсами? — терпеливо спросил Эндрю, понимая, что Майна находится на грани нервного истощения.

— Сейчас, сэр, мы работаем с последней доставленной партией свинца. У меня есть около четырех миллионов пуль для мушкетов и на сто тысяч больше для наших ружей, а также двадцать тысяч артиллерийских снарядов. В день выпускается сто тысяч пуль и пятьсот снарядов. Проблема сейчас в том, что пороховая фабрика достигла максимума выработки, и это наше слабое место. Нам нужно больше тонны серы в день, но столько не поступает. В противном случае я мог бы выпускать больше.

— Ты молодец, Джон, я горжусь тобой. Никто не мог бы делать больше. — Майор рассеянно кивнул в ответ.

Этого недостаточно, мрачно подумал Эндрю, нужно вдвое больше. Под Геттисбергом каждый из его людей расходовал за четыре часа по сто патронов. Четыре крупных сражения, и у них почти ничего не останется. Им нужно время, нужно очень много времени.

Демонстрируя тем не менее спокойную уверенность, Эндрю кивнул молодому телеграфисту.

— Мы тянем линию по мере того, как мастерские выпускают провода, — сказал Митчелл. — Пока что готовы четыре линии к главным бастионам от вашего командного поста в соборе, линии к литейному цеху, пороховой фабрике и в Форт-Линкольн. Я также сделал одну линию для воздушного шара и завтра начну тянуть провод к броду. За бродом мы поставили сигнальные башни на расстоянии двух миль друг от друга до самой степи. Это даст нам хорошую возможность предупредить о приближении врага. Пару миль телеграфного провода я оставил про запас, если понадобится тянуть линию, когда начнется осада. У нас есть двадцать обученных операторов. У некоторых Суздальцев действительно хорошие руки, один из них может передавать до двадцати слов в минуту.

— Ты хорошо поработал, сынок. Продолжай.

Пустив лошадь легким галопом, Эндрю поскакал в сторону холмов и, добравшись до нижнего гребня, оказался на строевом плацу.

— Ну, генерал Ганс, как у них дела?

Эндрю улыбнулся старому сержанту, который носил теперь звездочки генерал-майора Суздальской армии, но старые сержантские лычки не спорол.

— Никогда не думал, черт возьми, что буду генералом, — рявкнул Ганс.

— Мы в последнее время только и делаем, что повышаем сами себя в званиях, — добродушно сказал Эндрю.

Он хорошо представлял себе, как позавидовали бы его старые товарищи такому быстрому продвижению по службе, если бы он вернулся домой. Ганс стал командиром корпуса, в его подчинении находились три дивизии пехоты и два дивизиона артиллерии. Офицеры и сержанты Тридцать пятого, которые исполняли приказы Ганса, не особенно возражали против этого, но О’Дональда распоряжения Ганса поначалу коробили. Эндрю подозревал, что этот конфликт был разрешен где-то за сараем, потому что однажды они оба появились, щеголяя фингалами, после чего вдруг стали закадычными друзьями.

Хьюстон и сержант Киндред из роты E стали командовать первой и второй дивизиями, а сержант Барри — третьей. В подчинении были командиры шести бригад и двадцати четырех полков по четыреста человек в каждом. Четвертая дивизия проходила строевую подготовку и пока еще только ждала выдачи оружия, в то время как пятая и шестая были уже полностью укомплектованы. Почти половина людей Тридцать пятого полка нашла себе место на командных должностях, но Эндрю хотел сохранить ядро старого Тридцать пятого как группу профессионалов, находящуюся непосредственно в его подчинении. По совету Калинки он пополнил Тридцать пятый полк Суздальцами-ветеранами, принимавшими участие в сражении у перевала, и теперь двести Суздальцев гордо носили голубую форму армии Союза.

Сто пятьдесят тысяч других были организованы в части ополчения, в основном под командой Суздальцев. Несколько представителей местной знати и многие бывшие маркитанты сейчас руководили этими частями под началом Калинки.

Устроившись поудобнее в седле, Эндрю наблюдал, как бригада, только что выпустившая несколько залпов, отрабатывала перемещение вправо. При этом правый фланг стоял на месте, в то время как две шеренги из тысячи шестисот человек, растянувшиеся на три сотни ярдов, начали разворачиваться, подобно створке гигантских ворот; над их головами развевались голубые полковые знамена и белые государственные флаги. Левый фланг был чуть нарушен, люди бежали слишком быстро, и командиры кричали, стараясь поправить положение.

— Неплохо, — тихо сказал Эндрю. — Совсем неплохо, Ганс.

— Могло бы быть и лучше, черт побери, — проворчал сержант, но Эндрю видел, что его старый учитель горд за своих новых питомцев.

— Они никогда не делали этого на поле битвы, — задумчиво сказал Ганс. — Вот где все станет ясно.

Отдаленный крик прервал их мысли, и, обернувшись, Эндрю увидел вестового, галопом мчавшегося по направлению к ним из города и яростно хлеставшего свою лошадь.

— Я думаю, — спокойно сказал Эндрю, — все станет ясно уже совсем скоро.

Музта натянул поводья и посмотрел на деревянную башню на холме. Ее единственный обитатель лежал мертвый на земле, из груди его торчало несколько стрел.