Читать книгу - "Выжившие - Ханна Джеймесон"

Раздался глухой шлепок, будто машина сбила ребенка, и я выскользнул из его рук и упал на пол. Я пошарил рукой по краю стола, но не нашел очки. Собака лаяла, пронзительный грохот наполнил комнату. Больше я ничего не слышал. Я тер глаза и продолжал хватать ртом воздух, судорожно вдыхая и выдыхая, и в то же время видел, как через стол Натан поднимает металлический костыль над головой и опускает его снова и снова.

Я все еще кашлял, грудь болела, поскольку она боролась за жизнь, продолжая вдыхать и выдыхать, а я только слышал собаку, наблюдая, как Натан забивает своего отца в луже воды до смерти.

День семьдесят третий (2)

Я забрал самоеда с собой, и мы медленно пошли назад. Его поводок был обернут вокруг моего левого запястья. Казалось, собаку совершенно не беспокоило убийство ее хозяина. Либо Гарольд изначально не был ее хозяином, либо наши собаки не такие уж и преданные, как нам хотелось верить.

Натан опирался на меня, оставив костыль на полу в столовой.

За нами обоими тянулся мокрый след, и через пару кварталов, что неудивительно, нас подобрала патрульная машина. Потому что мы выглядели как человек, который чуть не утонул, и человек, который только что совершил убийство, и как два человека, которые украли собаку.

Натан ни за что не позволил мне взять вину на себя. Он во всем сознался и написал заявление. Меня отпустили, а его нет. Когда меня отпускали, то задали вопрос, зачем я взял собаку. И я ответил, что не хотел, чтобы собака начала есть тело. Поэтому мне разрешили забрать самоеда к себе в дом, в котором мы теперь живем с Робом. Также мне велено вернуться завтра и написать свое собственное заявление, но сначала я должен пойти в больницу, чтобы там посмотрели мой зуб, так как женщина-патрульный, которая нас подобрала, заметила, что я, не переставая, тер челюсть.

Я вошел в дом, и Томи, которая ждала меня в гостиной, поинтересовалась, что за хрень там случилась и что за собака.

Отмахнувшись, я передал ей поводок и сказал, что мне нужно умыться и переодеться. Затем я заперся в ванной наверху, включил воду и задал себе вопрос: что это было? Я долго изо всех сил разглядывал свое отражение. Челюсть выглядела слегка воспаленной, и визуальный симптом почему-то беспокоил меня больше, чем постоянная боль, к которой я уже привык. Затем я забрался в ванну с горячей водой, положив телефон на край ванны.

Они не хотят, чтобы ты вернулся!

Я погрузился под воду с головой и затаил дыхание в надежде, что мне что-нибудь покажут или, по крайней мере, боль в челюсти немного утихнет. Но я ничего не слышал, кроме рева кранов и скрежета засовов.

Я вынырнул на поверхность и посмотрел на дверь. Там не было никаких засовов. Только один поворотный замок.

Очевидно, этот безумный человек не спас мир, принеся в жертву невинную девочку на крыше отеля, где у него приключилась галлюцинация, во время которой абсолютное зло выползло из его груди. Очевидно. Но он заставил меня задуматься о том, что, пожалуй, нам всем стоит осмотреться вокруг: конец света не наступил. Иначе мы бы уже не жили здесь, не переживали, не горевали и не писали об этом изо дня в день. Конец света – это довольно утешительная концепция, потому что теоретически никто не выживет. Возможно, больше всего нам выносят мозг не попытки совладать с концом света, а попытки совладать с тем фактом, что он не наступил.

Концовка – это просто. Этот мир просыпается, утро за утром, и вот это уже не так просто. Ремонт и восстановление – тоже не так просто. По-моему, я и злюсь именно поэтому, и я отчаянно хотел бы верить и параноидальной теории Аррана о чистилище, и что девочка умерла в цистерне с водой по более важной причине, чем постоянная жестокость мужчин.

Вместо заключения нам не предложили ничего, кроме продолжения жизни.

Я не знаю, как с этим смириться.

В мой почтовый ящик на Твиттере пришло сообщение, и я сел, чтобы прочитать его, вытирая запотевший экран.

Надя ответила на мое сообщение: «Пожалуйста, не пытайся вернуться!»