Читать книгу - "Крымская война. Попутчики - Борис Батыршин"

- Реймонд Федорович, голубчик, ваш аппарат еще на воде?

Эссен кивнул.

- Вот и отлично! - Зарин поправил пенсне. - Давайте-ка, заправляйтесь и слетайте быстренько, оглядитесь. К норду, миль на двадцать и обратно. А то штурманец наш что-то озадачен...

И кивнул на юного мичмана, второго штурмана гидрокрейсера.

- Но как же так, Алексей Сергеич! - попытался протестовать фон Эссен. - У меня один цилиндр сдох, надо мотор перебирать!

- А вы на восьми, голубчик, на восьми! Вы ведь на своем «Гноме» прямо в полете зажигание в цилиндрах по одному отключаете, чтобы обороты понизить? А снова они не всегда запускаются - свечи зальет или замаслит, - так что вам на неполном комплекте цилиндров летать привычно. Да и недалеко. В случае чего, дадите ракету, «Заветный» вас подберет.

Эссен выдохнул - «есть!» - и слетел по трапу, едва касаясь подошвами вытертого до блеска металла.

IV

Полтора часа после Переноса

ПСКР «Адамант»

майор ФСБ Андрей Митин

Сторожевик береговой охраны, пусть даже и самый современный - это не эсминец и не корвет; в проект 22460, шифр «Охотник», не закладывалась возможность использовать его, как корабль управления. В кают-компании «Адаманта» было тесно. Кондиционер не справлялся; через открытые иллюминаторы лился теплый воздух, и это лишний раз напоминало присутствующим о положении, в котором они оказались.

Только что на дворе был февраль. А тут - хоть напяливай футболку и шорты!

***

Груздев закричал: «Уводите корабль, аномалия!». Яростные порывы ветра сорвали с физика шляпу, растрепали остатки шевелюры и жидкую, на испанский манер, бороденку. Он походил на инженера Гарина, впервые увидевшего на горизонте Золотой остров - разве что постаревшего лет на тридцать. Лихорадочный блеск в глазах, побелевшие костяшки пальцев, сжимающих леер, старческий голос, изо всех сил пытающийся перекричать рев безумного, как в первый день Творения, смерча: «Прочь!... скорее... аномалия!...»

Андрей опоздал на долю секунды. «Адамант» положило на борт, майор прыгнул, но пальцы лишь скользнули по пиджаку: профессора оторвало от леера, и с тошнотворным звуком - будто на жестяной стол бросили кусок сырого мяса - впечатало спиной в стойку прожектора. На одно неуловимое мгновение перед ударом Андрею показалось, будто профессора окутала паутина лиловых то ли нитей, то ли молний - и все исчезло в апокалиптическом сиянии Воронки...

***

Сейчас Груздев лежал без сознания в медчасти. Кроме переломов и неизбежной контузии внутренних органов, корабельный врач констатировал серьезное сотрясение мозга. Когда Андрей спросил: «когда можно будет с ним поговорить?», доктор посмотрел на майора, как на сумасшедшего, и ответил: если профессор вообще когда-нибудь заговорит, это уже будет редкая удача. На которую лично он бы не рассчитывал.

Научную часть проекта представлял бледный от ответственности двадцатисемилетний инженер Валентин Рогачев. Он понятия не слишком разбирался в хронофизических нюансах; обязанностью Валентина было поддерживать в работоспособном состоянии научную аппаратуру, смонтированную на ПСКР. Этим он и занимался, пока сторожевик не накрыл лиловый смерч.

С тех пор прошло около часа. Инженер и корабельные техники из сил выбились, приводя аппаратуру в работоспособное состояние. На «Адаманте» вырубилась вся электрика, все компьютеры; Фомченко, воспринимавший все по-военному прямолинейно, заорал что-то об электромагнитном импульсе, и Андрей похолодел, сообразив, что генерал имеет в виду последствия ядерного удара. Но - горизонт чист, ни титанических столбов пара, ни зловещих грибовидных облаков. Приборы постепенно оживали, и тут-то и выяснилось, что эфир - все диапазоны, до единого! - девственно чист. Ни коммерческих радиостанций, ни сотовых сетей, ни сигналов ДжиПиЭс и ГЛОНАСС, ни сигнатур военных радаров, ни транспондеров авиалайнеров. Радиоэлектронная начинка «Адаманта» была на уровне - НРЛС «Наяда», «Балтика-М», система радиоразведки «Сектор» - но вся эта хитрая машинерия не показывала ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Пусто. Ноль. Зеро.

- Вынужден предположить, что комплекс «Пробой» сработал в нештатном режиме. В результате, мы оказались на месте кораблей, которые должны были отправиться в прошлое. Но вот куда именно мы попали - пока неясно. Вам слово, товарищ старший лейтенант...

Штурман «Адаманта» откашлялся:

- Товарищ генерал-лейтенант, я пока мало что могу сказать. Ясно только, что это Черное море и, скорее всего, август - судя по температуре воды и высоте солнца над горизонтом. Спутников над нами нет, точнее определиться не получится. Связи тоже нет, впрочем, об этом вы знаете...

Командир сторожевика, капитан второго ранга Кременецкий, нахмурился.

- А как насчет секстана? Надеюсь, вы не разучились им пользоваться?

Штурман поморщился.

- Определиться по солнцу мы не можем, нет должным образом настроенного хронометра. То есть, он есть, конечно - но доверять его показаниям нельзя, как и всем остальным часам на борту. Во-первых, в момент... хм...

- «аномалии», - торопливо подсказал инженер.

- Да, в момент «аномалии» все часы - механические, кварцевые, компьютерные таймеры - остановились. А какие не остановились - сбились, и показывают теперь температуру прошлогоднего снега. К тому же, не стоит рассчитывать, что местное время в точности синхронизировано с нашим. Пока наблюдаем обратную картину: перед аномалией на часах было примерно шестнадцать-двадцать; здесь же, если судить по положению солнца, около полудня. Мы, собственно, и выставили одиннадцать-ноль-ноль, надо же с чего-то начинать.

- Вообще, ни черта непонятно, хрень какая-то! - снова встрял инженер. - Особенно с компьютерными таймерами: они же с памятью. Ну, упал кварцевый резонатор на какие-то мгновенья, но потом-то он должен был снова воткнуться! Если же все обнулилось... тогда вся или почти вся инфа с компов должна была слететь. Но нет, обломитесь - я прогнал одну прогу, наши базы, вроде, нетронуты...

Фомченко скривился - Валина лексика его раздражала.

- Так что нам остаются только звезды. - закончил штурман. - Если погода будет благоприятствовать - к двадцати четырем-ноль-ноль смогу сказать что-то определенное.

- Нам что, еще тринадцать часов ждать? На хрена тогда эта ваша электроника?

- Объективные причины, тащ генерал-лейтенант! - развел руками Каменецкий. - Старший лейтенант прав, раньше никак.

- Ладно, подождем, раз никак. - буркнул Фомченко. Пока предлагаю исходить из того, что мы оказались... м-м-м... как там было, по плану экспедиции,?

- Второе апреля 1854-го года, траверз Балаклавы, товарищ генерал-лейтенант! - поспешил отозваться Андрей, которому, очевидно, и предназначалось начальственное «...м-м-м?». - Но погода не апрельская, сами видите. Лето, может ранняя осень. Да и с местом не все понятно. Вот, Геннадий Иванович...