Читать книгу - "Господин следователь 9 - Евгений Васильевич Шалашов"

А что станет делать Андрей Петров? Был бы он умным парнем, то женился бы на Катерине, пока соперник строит корабль.

Но он не такой. Андрей будет создавать первый русский ледокол.

Что я о ледоколах знаю? Помню, что они бывают двух типов: те, что разрезают форштевнем лед и те, кто лед продавливает собственной массой. Если резать, то форштевень нужен какой-то особенный, такой пока не сделать, пусть давит.

Значит, Андрей создаст судоверфь в Архангельске. Жаль, что нет пока железной дороги… А, ладно, пусть будет! Мы же фантастику пишем.

Значит, по железной дороге к нему поставляют нужное оборудование. Кто-то сомневается? А как капитан Немо устроил на отдаленном острове судоверфь и создал «Наутилус»? Никто не спрашивает — как умудрился создать? Кто создавал? Чем наши инженеры и рабочие хуже других?

И на воду спускают красавца — атомный ледокол «Михайло Ломоносов».

М-да… Заработался. Атомный ледокол… У нас еще двигатели паровые, даже парусные корабли по сию пору бегают. По рекам, по крайней мере — это сам видел. Про море не скажу, но, наверняка хватает.

Пишем — ледокол бочкообразной конструкции, в районе ватерлинии ледовый пояс. Что такое ледовый пояс я не знаю, наверняка речь идет о дополнительных укреплениях корпуса.

Форштевень скошенный. «Михайло Ломоносов» словно «забирается» на лед носом, давит его и превращает в крошку.

Ну вот, уже лучше. Первый российский ледокол выходит из Архангельска и отправляется в пробное плавание по Северному морскому пути. Благополучно преодолевает препятствия, потом проходит Берингов пролив и бросает якорь в Петропавловске-на- Камчатке. А следом двигаются караваны торговых судов, которым ледокол очистил дорогу.

Нет, не то. Все сухо и скучно. И что там с девушкой? Кого она выбрала? Если любит сразу двух, это ей только кажется. Стало быть, выйдет замуж за третьего. В реальной жизни так бы оно и было, но нам нужно подпустить трагизма.

Лучше пусть Петр вмерзнет во льдах, а Екатерина, приехав к Андрею, попросит его спасти любимого человека. Да-да, Екатерина поняла, что любит Петра, но ради его спасения готова выйти замуж за Андрея.

Петр — человек веселый, в чем-то даже и безалаберный. Женщины таких любят. Талантливый, разумеется, а иначе бы «яйцеобразный» корабль не создал. А вот Андрей — более основательный и надежный, но кто-то посчитает занудой.

Андрей пообещает любимой девушке спасти ее избранника и примется создавать ледокол. Создаст, расколет все льды и отыщет друга-соперника.

Разумеется, Андрей не примет жертвы от Кати. Вернет ей жениха, а уж потом и отправится разведывать Северный морской путь. Петр и Катя поженятся, своего первенца назовут Андреем. И Северную землю можно открыть. Или оставим ее Вилькицкому? Подумаю.

Ай да я. Тут вам и романтика, и пища для размышлений. Понятно, что после моей повести ледоколы не начнут строить, но…

Конечно, повылезают «заклепочники», начнут гундосить — дескать, пока Андрей создает ледокол, Петр успеет ни один раз замерзнуть и помереть от голода со всей командой. И почему молодые флотские офицеры, вместо того, чтобы проходить службу на военных судах Е. И. В. занимаются собственными делами? И сколько понадобится денег на шхуну, а уж тем более на ледокол? И где они их возьмут?

Вот эти тонкости мы выпустим.

Так, развернутый план у меня есть, теперь нужно написать синопсис, а потом поделюсь, то есть, разделю листы по соавторам, пусть пишут. Себе оставлю только техническую часть, а девчонки пусть прописывают диалоги, напустят лирики. Слез и соплей не надо, а если будут, совсем немного. У нас тут север, суровый край.

— Ме-е-е!

Ух ты, наша сторожевая коза голос подает. Кого это там несет? Чаем поить не стану — прислуга в гимназии, но впускать придется.

А во дворе около дверей скромно переминались с ноги на ногу… супруги Литтенбрант. Петр Генрихович, в неизменном дорожном плаще и Наталья Никифоровна в новом пыльнике, и с изрядным животиком.

— Здравствуйте, — искренне обрадовался я.

И впрямь — этих гостей я был отчего-то рад видеть. Даже «сельского джентльмена», который увел у меня любовницу. Впрочем, я отчего-то не считал свою бывшую квартирную хозяйку любовницей. Уже и не верилось, что у нас с ней что-то было.

Я сошел со ступенек, поцеловал ручку Натальи Никифоровны, а та ее не отдернула. Вот, снова женщина приобщается к дворянским повадкам.

— Иван Александрович, наше почтение, — приподнял фуражку Петр Генрихович, а потом продемонстрировал небольшой мешок. — А я вам рябчиков привез…

— Петя, да подожди ты со своими рябчиками, — осадила его супруга. — Видишь, у Ивана Александровича рука на перевязи.

Она у меня и на самом деле пока на перевязи — так удобнее, и болит меньше. Зато чешется очень сильно. Приходится усилия прикладывать, чтобы не расчесать рану.

— Так, а чего годить-то? — хмыкнул господин Литтенбрант. — И рябчиков я сейчас сам занесу. Тут и всего-то пять штук. Прислуга потом ощиплет.

Бедная Анька. Ощипать-то она ощиплет, а куда нам пять рябчиков? Рябчики это вообще пища буржуев, а я трудящийся. Ладно, барышня приедет — сама разберется.

— Ме-а! — донеслось из сарайки.

— Иван Александрович себе живность завел, — засмеялась Наталья Никифоровна.

— Не завел, она сама завелась, — хмыкнул я. — Слышите, как орет? Обижается, что с ней не здороваются.

Но гости с козой здороваться не пошли. Видимо, постеснялись.

— Вы в дом проходите, — предложил я, открывая дверь.

— Сейчас пройдем, — кивнула Наталья Никифоровна. — Постою немножко, посмотрю. Вроде, и двор тот же, и дом мой, а вроде не мой. Вижу, подняли его, венцы новые поставили, крышу перекрыли. И кирпичи на трубе поменяли.

— Это не я, это Аня, — улыбнулся я. — Барышня, которую вы как-то демоном в юбке обозвали.

— Наслышаны мы в Нелазском о вашей Ане. Говорят — села хозяину на шею, ножки свесила, а давно ли сама босиком бегала, коровам хвосты крутила?

Я только пожал плечами. Не знаю, крутила ли Анька коровам хвосты, да и зачем их крутить? Но босиком она бегала, как пить дать. А то, что болтают — мне наплевать. И вопрос еще — кто кому сел на шею? То, что девчонка командует, меня устраивает, самому о хозяйственных и бытовых вещах думать не надо.

Мы прошли-таки в дом, Наталья Никифоровна опять узнавала и не узнавала место, где прожила много лет. И печь переложена, и подтопок пристроен. В