Читать книгу - "Старуха 3 - Квинтус Номен"

Именно для обсуждения очередной «невыполнимой задачи» Валериан Владимирович пригласил Веру вечером девятнадцатого сентября:

– Старуха, ответь мне как человеку взрослому, но бестолковому: можно ли по твоим ПХВ-трубам газ пускать? Сергей Миронович на мыло исходит, у него рабочие просто не успевают проржавевшие трубы из Сланцев менять – а на носу зима, ему город отапливать надо. Он, конечно, к середине октября трубы поменять успеет, но к следующему лету они опять проржавеют…

– Сергею Мироновичу нужно срочно прекратить херней страдать…

– С эти согласен, а на мой вопрос ответить можешь?

– А я и отвечаю. Какого рожна он в Ленинград людей-то тащит все новых и новых? Вот вы – Госплан, зачем позволяете ему в городе новые завода строить?

– Мы не позволяем, он сам, местными ресурсами… и старые заводы расширяет.

– Ну да. Народу в городе становится больше, им жилье строится черт знает где, коммуникации не успевают, тянут трубы из черного металла, они тут же ржавеют… Трубы менять– опять люди нужны, а людям – новое жилье, получается мартышкин труд и сплошной убыток стране. А пластиковые трубы – он же канализационные имеет в виду – для газовых магистралей использовать нельзя. Нужны специальные трубы, с армированным силиконовым слоем внутри – но такие никто пока не делает.

– А когда… а что тебе нужно, чтобы их начать делать?

– Прежде всего много электричества, куча очень специального оборудования, специалисты подготовленные. Хотите – я вам список всего нужного со сроками, за которое это нужно подготовить можно, к пятнице подготовлю?

– Значит, нельзя… А список – да, готовь, конечно. По прикидкам – за сколько управишься? Я по срокам имею в виду…

Вера задумалась, но ответить не успела: дверь в кабинет открылась и вошедший секретарь сообщил:

– Валериан Владимирович, вас срочно вызывает в Кремль товарищ Сталин: у нас, похоже, еще и с Финляндией война началась. Вера Андреевна, я точно не уверен, но думаю, что это приглашение и вас касается…

Глава 24

Девятнадцатого сентября война не началась, а Сталин вызвал руководителей государства и промышленности именно для того, чтобы обсудить вопрос начала новой войны. Потому что возникла очень серьезная причина для ее объявления.

Вера когда-то, еще до рождения сына, в разговоре с Лаврентием Павловичем упомянула о том, что финны вроде организовали у себя концлагерь для советских граждан, которых финские диверсионные отряды похищали с советской территории. Ну упомянула – и всё, товарищ Берия это услышал. И просто «принял к сведению» – потому что точной информации по этому поводу не было. Ну да, иногда люди просто пропадали, и гражданские, и военные. И диверсионные отряда финские на советскую территорию заходили, но вот поймать их «на горячем» не получалось. Но в конце августа один такой диверсионный отряд (не маленький, из максимум пяти человек, как это отмечалось ранее, а довольно большой – численностью до полуроты) учинил разгром организованного в Карелии поселка (он официально и назывался «поселок Слюдоразработок). Финны в ответ на высказанный им демарш ответили, что Финляндия тут вообще не причем, это какой-то отряд бывших белогвардейцев безобразия творит – а в тех глухих местах отловить этих белогвардейцев, которые, вероятно, под предлогом выезда на охоту там собрались, практически невозможно…

Но Лаврентий Павлович, лично инцидентом занявшийся, обратил внимание на то, что – по словам одного из спрятавшихся во время погрома работников слюдяного карьера, из карелов – группой руководил знакомый ему финский офицер. Причем не просто офицер, а замначальника финского пограничного отряда из Куолаярви. И Лаврентий Павлович послал свою уже группу «специалистов», попросив из внимательно персонажа расспросить о том, зачем он занялся разгромом небольшого рудника и почему там лично расстрелял двоих гражданских. «Специалисты» поступили проще: они персонажа просто приволокли на советскую территорию, поскольку «дома» его было расспрашивать не очень удобно.

Интересного персонаж рассказал много: и то, что «советских» он уже лично убил почти десять человек (большей частью карелов, которых он презирал как «недочеловеков»), и то, что все диверсии против СССР планируются в Генштабе и финском разведуправлении, и много еще чего. Но главное – он рассказал про сеть концлагерей для советских граждан, и сообщил что один из них – в котором содержится «несколько сотен» советских людей) – размещается вообще в восьмидесяти километрах от Ленинграда, рядом с деревушкой Перкъярви. Другая группа «специалистов» местность посетила – а вернувшись, доложила, что концлагерь имеется, в нем содержится «более ста двадцати человек», а неподалеку, в овраге, свалены в кучу трупы числом «наверняка больше сотни».

А еще они сообщили, что от границы до этой деревушки сосредоточено более десятка тысяч финских солдат, причем вооруженные непропорционально большим количеством артиллерии и даже танков – и стало очевидно, что финны готовятся к войне. Валериан Владимирович высказал свое мнение по поводу такой подготовки:

– Очевидно, финны решили, что раз мы почти все танки отправили на восток, то тут они сильного сопротивления не встретят – а на Карелию они давно уже зуб точат.

– Надо финнам этот зуб срочно выбить, – влезла со своим мнением Вера. Вообще-то ее на это совещание никто не звал, Иосиф Виссарионович даже сморщился недовольно, когда ее увидел, но выгонять не стал, сказав, что «раз уж вы здесь, то останьтесь, у меня к вам тоже несколько вопросов будет… после совещания».

– Ты выбивать будешь? – сердито спросил Валериан Владимирович.

– Нет конечно. У меня сил не хватит, а вот у Вячеслава Михайловича… я думаю, нужно выкатить финнам ноту по поводу концлагеря, потребовать немедленный допуск к нему нашего, скажем, батальона охраны для обеспечения безопасной эвакуации похищенных советских граждан на Родину. А если они откажутся – то тогда да, объявляем войну. То есть не ноту, а ультиматум, думаю, товарищ Молотов лучше знает, как эти дипломатические бумаги называются.

– Товарищ Молотов знает, – мрачно отозвался Вячеслав Михайлович, – а еще товарищ Молотов знает, что если мы объявим Финляндии войну, то у нас возникнут огромные трудности во взаимоотношениях с кучей других стран.

– А если финны на нас нападут? – вкрадчивым голосом поинтересовался Лаврентий Павлович. – Причем в присутствии иностранных корреспондентов и сотрудников диппредставительств, британских, американских,