Читать книгу - "Дети Доброты - Мила Бачурова"

проверяя, хорошо ли тот запомнил текст:

— И вот что затверди. Рыпнешься нас сдать — пристрелю на месте. Как рыпнешься, неважно. Шаг от меня в сторону сделаешь, слово не то вякнешь, морда мне твоя не понравится — всё, труп. Я могу, сам видел. А вот если уговоришь главного в том посёлке смену тебе дать, порхай домой вольной пташкой. Усёк?

Судя по всему, Евгений решил, что сомневаться в словах Мрака — себе дороже. Он послушно держался рядом с ними, не отходя ни на шаг. На чей-то удивленный вопрос строго ответил:

— Так надо.

«Посланников» осмотрели в местной лечебнице, обработали раны и сменили повязки. Проводили в дом «для гостей», туда же принесли поесть. Засыпать Мрак в это утро не рискнул — Евгению, несмотря на видимое смирение, не доверял. Но день прошёл спокойно, дёргаться пленник не посмел.

Вечером глава посёлка — привычный, судя по всему, и не к таким распоряжениям Шамана, — привёл к гостевому дому крепкого детину. Напутствовал словами:

— Довезёшь до Ростова, а там скажешь Михаилу, чтобы смену дал.

До ангара, где стояла дрезина — на юге такие гордо называли «станциями», — они шли все вместе: глава посёлка, новый возчик и Евгений. С последнего Мрак по-прежнему не сводил настороженного взгляда. Чёрт его знает, вдруг всё-таки перемкнёт?

Погрузились. Новый возчик взялся за рычаги. Дрезина тронулась.

— Храни вас Мать Доброты, — торжественно напутствовал глава посёлка. — Гладкой дороги. А ты не грусти, Андрей. Помощь посланникам Шамана — благое дело! Мать не оставит тебя своей милостью.

— Они не... — Евгений всё-таки не выдержал.

Сорвался с места, бросился вслед за дрезиной. Ещё мог бы её догнать, скорость была пока не большой. Стафка охнул, вцепился в борт. Парень на рычагах вопросительно посмотрел на Мрака.

Тот приказал парню:

— Езжай. Не отвлекайся. — Выпрямился в полный рост и положил руку на кобуру. Бросил Евгению: — Далеко рванул? Забыл, что ли, чего? — выразительно указал подбородком на возчика. Жёстко проговорил: — Раз. — Кивнул на растерянного главу посёлка, от которого они всё больше удалялись: — Два. — Перевёл взгляд на самого Евгения. — Три. — Для убедительности растопырил три пальца.

Три выстрела. Три трупа.

Возчик послушно качал рычаг. Дрезина набирала скорость.

Евгений остановился. Нерешительно оглянулся назад. Снова дёрнулся было вслед за ними.

— Даже не думай, — бросил Мрак.

Он поглаживал рукоять пистолета. Расстояние между дрезиной и догоняющим быстро увеличивалось.

— Спасибо тебе, — прокричал Евгению Стафка. — Храни тебя Мать Доброты!

Евгений отчаянно махнул рукой. Остановился. Догонять больше не пытался.

Скоро его скрыла темнота. Мрак выдохнул. Опустился на скамейку рядом с возчиком.

Пронесло. Если бы этот идиот брякнул хоть слово, пришлось бы валить и его, и главу посёлка — для верности, чтобы хоть как-то выиграть время. А теперь их уже точно не догнать. Дальше Евгений может хоть наизнанку вывернуться — пока вернутся в посёлок, да пока снарядят погоню, времени пройдёт немало. Если вообще рискнут догонять. Да и второй дрезины в ангаре он не видел...

Через три ночи раненное плечо у Мрака поджило. Он уже мог работать обеими руками, дрезина заметно прибавила скорости. От Шамана они, по прикидкам Мрака, отставали теперь максимум на двое суток.

***

— Слушай, Мрак.

Больше они со Стафкой сопровождающих не опасались. «Посланников» местные передавали по цепочке, из одного посёлка в другой, не задавая лишних вопросов. Чёткая, отлаженная схема — именно так, сейчас это было уже ясно, Шаман перевозил детей.

— У?

Мрак после ужина вышел покурить — в коридор, светить рожей на крыльце опасался. Вдруг увидит кто. Он при сопровождающих рот-то старался лишний раз не открывать, а если открывал, то над каждым словом думал. Один раз уже спалился по-дурному, хватит. Стафка, как всегда, увязался за ним.

— А почему мы теперь-то торопимся? Шаман ведь к вам уже не вернётся. Теперь он... ну, на своей земле. Не один. Так просто ты с ним не сладишь.

— Вот именно, что он-то не один. — Мрак уселся на стоящий в коридоре перевёрнутый ящик — в сырую погоду на нём, должно быть, оставляли уличную обувь. Выдохнул дым. — А наши там — одни. А не наших целый посёлок. Шаман ведь наверняка не просто так подорвался. Подставу какую-то затеял, точняк. А на меня его дурь не действует.

Стафка жалобно вздохнул. Попросил:

— Ты можешь объяснить наконец? Что за «дурь»? О чём ты, вообще? Сколько спрашиваю, а ты всё «потом» да «потом»...

Мрак вздохнул.

— Да объяснить-то могу. Только хрена лысого ты поверишь.

— «Хрена лысого», — сказал Стафка и наставительно поднял палец.

— Да блин! Как ещё-то сказать?

— «Блин», — Стафка поднял второй палец.

Они договорились, что при использовании выражений, не подобающих посланникам, Стафка будет Мрака поправлять. Кто ж знал, что неподобающим окажется каждое второе слово?! Мрак досадливо отмахнулся и затянулся сигаретой.

Стафка потрогал забинтованную ключицу. Сел на ящик рядом с Мраком. И серьёзно сказал:

— Я теперь уже, кажется, чему угодно поверю.

— Давай, может, до Серого, а? — взмолился Мрак. — Это он умный. А с меня такой объясняльщик...

— Ничего, я привык. — Стафка выжидающе смотрел на него.

Мрак задумался. Спустя две затяжки сказал:

— Шаман умеет чувства внушать. Поэтому вы такие, типа, добренькие. А не потому, что Мать Доброты. Он вас заставлял думать, что вы добрые, понимаешь? Что никто не хочет врать, там, с соседями ругаться, морды бить.

Теперь задумался Стафка. Растерянно произнёс:

— Так я и правда этого не хочу!

— Да ну? — хмыкнул Мрак.

Стафка покраснел.

— Ну... сейчас мне приходится говорить неправду, да. Мы с тобой обманываем людей. Ты меня стрелять учишь... Но иначе ведь не доберёмся! А я обещал тебе помогать.

— А я предъявляю, что ли? — пожал плечами Мрак. — Наоборот, говорю: в жизни всякое бывает. Не то, чтобы это хорошо, а просто не получается по-другому. Что приходится врать, например.

— Или драться, — пробормотал Стафка. — Или убивать.

— Да, — не отводя взгляда, жёстко кивнул Мрак. — И это тоже. Но в любом случае, ты сам решаешь, что тебе делать. И отвечаешь за это сам. Я в том посёлке, у Владимира, стрелял — так и они в меня стреляли. И если бы ты не влез, я бы, может, там навсегда остался. И