Читать книгу - "Ош. Жатва. Том 1 - Артём Александрович Мичурин"

— Прискорбно.

— Они погибли с честью, выполняя свой долг.

Волдо говорил уверенно, а по лицу капитана стало заметно, как внутри его черепной коробки желание скомандовать «Пли!» борется с опасением навлечь беду на свои ветеранские седины.

— Необычный способ ношения меча, — указал Жубер на скрутку позади моего седла, из которой выглядывала рукоять фламберга. — В каких родах войск так заведено? Или меч — не то, на что вы полагаетесь в первую очередь?

— Вы правы, — не стал я лукавить. — Мне привычнее полагаться на стилет, — моя рука очень медленно опустилась за полу плаща и вернулась, держа вышеозначенный предмет, после чего на глазах изумлённой публики совершила с ним несколько несложных, но крайне эффектных фокусов.

— Занятно. И весьма необычно для телохранителя.

— Если вас это успокоит, могу продемонстрировать фокусы с мечом. К чему эти проверки, капитан?

— Да, — поддержал меня Волдо. — Это уже перешло всякие границы разумного! Мне нужно вручить вам депешу и как можно скорее вернуться с ответом. А вместо этого мы тратим время на глупые игры.

— Хорошо, — кивнул, наконец, Жубер после долгой паузы. — Разоружитесь и проследуйте за мной. Нет! — устремился его указательный палец в мою сторону, стоило мне приподнять жопу с седла. — Только виконт. Вы останетесь ждать здесь, сэр Коль.

Мне ничего не оставалось, как молча вернуть пятую точку на место и проводить Волдо сочувственным взглядом.

До чего же неприятно торчать на открытом месте под прицелом дюжины арбалетов. Я буквально слышал, как скрипят их натянутые тетивы, готовые в любой момент сорваться и послать смертоносные снаряды в моё беззащитное тело. Чертовски раздражающий звук, приковывающий к себе всё внимание. А ещё я чуял, как приближается раж, и вместе с тем прикидывал, сколько болтов словлю, упав с седла влево или вправо, и сколько примет на себя лошадь, сумею ли с таким багажом добежать до той двери, за которой скрылись Волдо с капитаном, пока стрелки будут перезаряжать, и на что буду годен после этого. Прогнозы выходили так себе. Не сказать, что полностью безнадёжные, но и особым оптимизмом не подпитывающие. По всему получалось, что болта три-четыре во мне застрянут. Если не в голове и не в сердце — уже большая удача. При себе у меня было пять душ — кинул горсть в карман, на всякий случай. Наконечники на болтах крестовидные, зазубренные, явно не для одоспешенных целей, засядут крепко, придётся вырывать с мясом. А для затягивания таких ран одних только душ мало, нужен белок. Вся снедь на лошади Волдо, да ещё и хер знает в какой из сумок. Остаётся… Сама лошадь. Рукоять меча справа, значит, и падаю туда же. По пути достаю меч, лошадь принимает болтов восемь — это смерть, но сразу точно не упадёт, успею рубануть по ноге, схватить её и рвануть к двери. Там хаваю душу-другую, вырываю болты, хаваю оставшиеся и шлифую кониной. Никогда не жрал сырую конину, да ещё и не освежёванную. Шкуру я хер прокушу, придётся выедать у среза. Значит, рубить надо выше колена, там, где мякоти побольше. Если и её разжевать не сумею, придётся искать чего помягче, а оно — сука — с арбалетами. Но это уж по обстоятельствам. Главное — добраться до двери.

Волдо всё не возвращался. Да и с чего бы? Бедный парень уже либо отдал Богу… либо корчится сейчас в предсмертных муках. Раж уже клокотал в горле, просясь наружу. Его сдерживание грозило затуханием. Надо было решать. Здесь и сейчас. И я решил.

Первый болт пробил левую лопатку, когда я только вывалился с седла. Второй зарылся в правую икру, когда фламберг отхватил несчастной кобыле заднюю ногу. Третий застрял в лошадином окороке, когда я рванул к двери, прикрываясь им. Краем глаза я видел, как ещё живая кляча провожает меня полным удивления взглядом. Но её удивление и рядом не стояло с моим, когда мне навстречу из той самой двери вышел целый невредимый Волдо, а следом и капитан. Их брови, слегка приподнявшиеся после звуков стрельбы, полезли на лоб с удвоенной скоростью, когда я налетел на них с мечом в одной руке и с лошадиной ногой — в другой. Последняя сходу полетела в командирскую физиономию, а навершие фламберга врезало по непокрытой командирской башке. Капитан обмяк и начал своё неспешное падение, губы Волдо сложились во что-то подходящее для долгой тирады, начинающейся с «Какого…», а я уже вырывал второй болт из своего ускоренного ражем тела, второпях забыв про души. Начавший издавать низкие тягучие и полные возмущения звуки Волдо, скривил хлеборезку, услышав, видимо, мой крик, хотя сам я его не слышал, был занят запоздалым поглощением, после чего сразу впился зубами в тёплую кровоточащую конину. Но откусить удалось немного. Жилистое мясо никак не поддавалось, и мой голодный взгляд скользнул по валяющемуся в беспамятстве капитану, а потом и по Волдо, что не осталось незамеченным. Но, пересилив себя, я схватил меч и бросился на ведущую к балкону лестницу.

Арбалетчики успели перезарядиться, но и раж успел выйти на свою пиковую мощность. Первый пущенный болт я обошёл так, будто это был бумажный самолётик, а выпустивший его, тут же лишившись головы, обдал меня кровавым фонтаном, к источнику которого я не преминул припасть, используя обезглавленное тело в качестве щита. Столпившиеся на моей стороне балкона стражники побросали арбалеты и потянулись за мечами — фатальная ошибка. Ведь единственно верным решением было сигать вниз. Фламберг отбил летящий с дальнего балкона болт и начал свой танец. Брызги тёплой крови, искры, россыпь кольчужных колец и раскрошенных зубов наполнили воздух вокруг. Отсечённые конечности, алые фонтаны и полные животного ужаса глаза застыли, будто мушки в смоле. Ах как жаль, что нельзя оставить себе этот прекрасный янтарь.

Увиденное произвело на вторую половину арбалетчиков весьма деморализующий эффект. Возможно, виной тому стало моё фехтовальное искусство. Но нельзя исключать и фактор обглоданных лиц их сослуживцев. Впрочем, бросаться наутёк было поздно. Раж требовал крови, и она была слишком легкодоступна, чтобы ему отказать. Я летел по коридорам Хайм багровым вихрем, наполняя их предсмертными воплями и преобразуя гарнизон крепости в гуляш под лёгкой дымкой кровяной взвеси. Не знаю, как долго это продолжалось и как много я убил, но, когда я вернулся к Волдо, тот самый гуляш ещё долго сползал с моего плаща в густеющем кисло-сладком соусе.

— Я же договорился, — первое, что произнёс