Читать книгу - "Ветлужцы - Андрей Архипов"

А взять пересказ Радимира одного из списков «Слова о законе и благодати», который был написан самым первым русским митрополитом Иларионом, жившим при Ярославе Мудром! Кого в нем восхваляли? Великого князя земли нашей Владимира, что был внуком древнего Игоря и сыном славного Святослава? А где тут Рюрик, основатель рода? Как можно забыть первого предка?! И кто может прояснить, как все было на самом деле? Варяги? Ныне это обычные наемники, которые родства не помнят и приходят на Русь службу просить, как в былые годы их предки искали ее в Царьграде… Потомки сподвижников Рюрика? Эти если и помнят, то клещами у них правду не вытянешь, поскольку князья наши излишне болтливые языки мигом укорачивают. А близкого знакомства, дабы узнать истинные деяния предков наших, у меня нет… Да и зачем мне все это? Чтобы олухом не выглядеть в разговорах воеводы и полусотника? Вроде таким не выставляют… Скорее из-за того, что чуть-чуть поднялся и сразу задумался о судьбах детишек, что сидят передо мной ныне. Старею, что ли? А может, тревога меня одолевает, оттого что Иван постоянно твердит, что князья наши передерутся меж собой и окажутся беззащитными перед любым врагом? Так издавна они за чубы друг друга таскают, и живем пока.

Тогда что мне даст знание о становлении Руси? Арабское серебро кончилось уже давно, и нового не предвидится. Может, из-за этого и нелады у нас на Руси? Цели нет, врага общего? Как в старину было? Если чешутся руки и мошна пустая, то собирай задругу,[133]объединяйся с другими ватажками и иди привечать царьградских жирных курочек. Как говорится, целовать до последнего перышка… А ради лакомой добычи из ромейских провинций даже с чужаками можно договориться! А кого еще щипать? У соседей, кроме глиняных плошек, и нет ничего… А теперь? Все поделено между князьями, у каждого синица в руках, а журавль… Какой он должен быть, чтобы разные люди объединились ради одной цели? Золотой? Или, как говорит Иван, безумно красивый, чтобы при взгляде на него у всех захватывало дух?»

— А? Что? — Свара очнулся от своих мыслей, как только понял, что его спрашивают во второй или третий раз. — Про что рассказать? Почему Русь так назвали? Так по имени русов… Кто они такие?

Тревожный свист оборвал разговор и заставил встрепенуться не только сидящих у костра, но и всех спящих воинов. Лагерь мгновенно стал похож на разворошенный муравейник, который ощетинился в разные стороны бойцовыми особями, чтобы найти надвигающуюся опасность. Огонь был тут же завален влажной подстилкой из листьев и еловых иголок. Густой дым, сразу поваливший в разные стороны, стал едко забираться в глаза, и так ничего не видящие в ночном сумраке после яркого света. Короткими командами Свара выстроил полукруг в сторону речного берега, отослав мальчишек с самострелами за спины ратников к плотной стене таежного леса. В напряженной тишине прошла минута, другая — и слабый свист, на этот раз успокаивающий, прорезал ночную тишину. Однако Свара тут же рыкнул на начавших расслабляться подчиненных:

— Не тот свист! Звук не тот! Всем стоять!

Опять потянулись мгновения, но через некоторое время неровные шаги двух человек нарушили тишину стоянки. Проблеск лунного света высветил дозорного, который тащил кого-то на своем плече, однако разглядеть лица незнакомца пока не мог никто. Лишь тяжелое прерывистое дыхание страдающего от боли человека явно слышалось от приближающихся людей.

— Гондыр! — вдруг охнул Свара и стремглав помчался на помощь. Все остальные на этот раз остались на месте, кроме любопытных мальчишек, высунувшихся из-за строя. Однако тех сразу приструнил Пычей, резким окриком вернув их за спины ратников. Добежав до раненого, который был без кольчуги и имел при себе лишь нож за поясом, старший из ветлужских воинов уложил его на землю и сразу же стал требовать сведений:

— Погоня есть? Где остальные?

— Не шуми… Новгородцы, около двух десятков. Но мы вроде оторвались и стали лагерем в пяти поприщах отсюда вверх по реке… — Вздох облегчения накрыл стоявших воинов, но Гондыр тут же продолжил: — Сам я за помощью в черемисское поселение пошел и в темноте с бревна так сверзился, что ногу подвернул, и часть пути чуть ли не ползти пришлось. Свара… — Тяжелое дыхание на миг прервалось, и удмуртский десятник судорожно вздохнул: — У меня двоих порезали насмерть, и еще с десяток раненых. И это притом что мы два дня не спали и почти не жрали… Ох как же мне повезло, что на вас я наткнулся!

— Э! Так у тебя всего восемь воев…

— Еще черемисов считай и почти десяток мерян, кои к нам прибились. Так что не обознайся ненароком в темноте…

— Какое-то поселение мы за час до темноты минули, но оно нам ныне ни к чему. Нашего десятка и ребятишек с самострелами будет достаточно, чтобы новгородцы обходили всех нас стороной… Ну хотя бы три раза подумали, прежде чем наброситься. Покажешь обратную дорогу?

Гондыр попробовал подняться, но тут же охнул и упал на спину.

— Радка! — обернулся Свара. Светлый полушубок мелькнул на фоне черного леса, и девичья фигура бросилась на колени перед упавшим удмуртом. Неприметная до этого момента, всю дорогу молча готовившая еду и штопавшая поврежденную одежду, Радка стала тут же раздавать указания и в первую очередь потребовала огня. Сняв обувку, от лыковой подошвы которой почти ничего не осталось, и размотав онучи, она задрала вверх штанину портков и стала осторожно ощупывать ногу.

— Справишься, девонька? — осторожно спросил Свара, испытывая к молодой знахарке противоречивые чувства. И тут же скривился, увидев отрицательное покачивание головы. Но, когда он попытался отодвинуть ее в сторону, чтобы самому посмотреть опухшую ногу, Радка его одернула, невзирая ни на какие авторитеты:

— Ты мне поможешь! Берись тут и тут, а я тебе покажу, куда надо тянуть. У меня самой сил не хватит… Тимка, Гондыру палку в зубы! Давай!

От резкого рывка раздался щелчок, удмуртский десятник со стоном вскинулся и потерял сознание. Бросившаяся к нему Радка уже основательно ощупала ногу, а потом что-то достала из протянутого ей Тимкой кожаного мешка. Пахнуло дегтем, и молодая знахарка стала накладывать на поврежденное место плотную повязку, после чего повернула покрытое капельками пота лицо к главе воинской школы:

— Сустав встал на место, но в ближайшее время ногу тревожить нельзя… Или тут его оставляй, или командуй рубить слеги для носилок!

Свара, открывший было рот для отповеди зарвавшейся в своих словах девчонке, неожиданно для себя тут же его захлопнул. Причем сам не понял, что послужило этому поводом: то ли воспоминания об обвисшем теле Радки, которую вынесли из новгородского ушкуя, то ли угрюмый взгляд Тимки из-за ее спины. А может быть, тот факт, что с первым порученным делом она справилась: Гондыр уже очнулся и подтвердил, что боль начала спадать. В итоге, кивнув девчонке, Свара просвистел общий сбор, и через некоторое время весь отряд двинулся вверх по течению лесной речки на поиски лагеря с ранеными.