Читать книгу - "Нуониэль. Часть первая - Алексей Николаевич Мутовкин"

– Какая прелесть! – сказал Мот голосом, полным отчаяния. Крестьянин смотрел не на волков, заметивших путников и снующих вокруг на расстоянии. Мот глядел в небеса, где сквозь тонкую пелену бегущих облаков виднелось тусклое сияние Гранёной Луны.

– Всем к воде! – командирским тоном прокричал Ломпатри. – Приготовиться к переправе!

Но было уже поздно: кони путников, испугавшиеся диких волков, обезумели от страха и не слушались своих наездников. Волки стали сновать всё ближе и ближе. Они рычали, норовили подобраться к коням и кого-нибудь съесть. Лошадь Закича встала на дыбы и скинула коневода на каменистый берег. Благо, Закич уже успел схватиться за своё копьё и теперь, лежал на холодных камнях, вцепившись в древко оружия. Только звери пока не спешили подходить к своей жертве; они всё ещё опасались коней и лишь делали нерешительные набеги, постепенно смелея.

Слуга Ейко, увидев упавшего Закича, слез с лошади и кинулся к нему. Он помог коневоду подняться, а затем стал швырять в темноту камни, надеясь отогнать хищников. Акош, оказавшись один на лошади, не преминул воспользоваться суматохой и рванул прочь от отряда. Но, не проскакав и нескольких метров, главарь бандитской шайки наткнулся на рычащих волков. Его конь встал на дыбы, и Акош рухнул наземь.

Затем случилась полная неразбериха. Кони сбрасывали ездоков и сбивались в кучу возле тех, кто ещё сидел верхом. Хищники подбирались ближе и ближе, начиная открыто бросаться на своих жертв. Ломпатри выкрикивал приказы, тщетно пытаясь наладить переправу. Во всём этом хаосе вдруг выделилась фигура Вандегрифа. Его верный конь Грифа заржал и стал гарцевать. Черноволосый рыцарь воздел к небесам сияющий меч и прокричал свой боевой клич:

– Акир за Атарию!

Затем он направил своего тяжёлого дэстрини во мглу, кишащую волками, и стал размахивать мечом. Рык и лай усилились. Но на фоне этого шума легко выделился звук, совмещающий в себе удар, скулёж одного из волков и хруст костей. Вандегриф снова появился из темноты. Он проскакал мимо разрозненного отряда, с окровавленным мечом, преследуемый теперь несколькими особо-крупными волками.

Ломпатри воспользовался отвлекающим манёвром своего товарища и погнал всех через реку. Но в седле остались только Навой и Мот. Крестьяне направили своих коней в воду, а остальные не знали, лезть им в холодную реку так или вначале садиться в седло.

Вандегриф, убивший к этому времени уже несколько волков, повёл своего коня в очередную атаку. Но, внезапно, под ноги Грифе выскочило сразу несколько хищников. Черноволосый рыцарь не удержался в седле и рухнул на спину. На него сразу же накинулись волки. Загнав в первого налетевшего на него зверя меч по самый эфес, Вандегриф остался без оружия: влажная от крови рукоять выскользнула из рук рыцаря. Быстро схватив мизерикорд, Вандегриф вонзил его в следующего волка, так и не успев подняться на ноги. Защищаясь от остальных тварей дёргающимся в предсмертной агонии волком, Вандегриф отбивался локтями и ногами, но хищников оказалось слишком много. Когда рыцарю в ногу вцепился зверь, Вандегриф заорал от боли так, что на мгновение отпугнул тех волков, что кружили вокруг. Именно в это мгновение пелена туч подёрнулась и в прорехе засияла Гранёная Луна. Сотни пар глаз лютых волков засияло по всему лугу от реки до березняка. Сотни пастей разом взвыли, оглушая растерявшихся путников. Последнее, что увидел Вандегриф – это как нуониэль прыгает на своего коня и мчится прочь от реки, в самую гущу сияющих волчьих глаз.

Глава 13 «Когда он всё вспомнит…»

Смешная эта штука – память. Меня не перестаёт мучить вопрос: отчего я дивлюсь тому, что у меня на голове вместо волос веточки, но не дивлюсь тому, что на голове Ломпатри вместо веточек волосы. Почему я помню, как ходить на двух ногах, но не помню, где я бывал до Дербен? Почему слова Ломпатри этим утром не тронули меня так, как могли бы тронуть? Ведь на самом деле, Ломпатри сообщил мне, что обменяет мою жизнь на свою, когда придёт время. Отчего я не сбежал? Зачем я продолжаю следовать за отрядом? У меня такой характер? Ведь у каждого из этих людей свой характер, и каждый из них следует за Ломпатри по своим собственным разумениям. Однако мне кажется, что почти каждый из тех, кто есть в отряде, с радостью отправился бы своей дорогой. Закич недолюбливает рыцаря, и говорит с ним, как с обычным крестьянином. Этот коневод наверняка жаждет путешествовать сам по себе. На первый взгляд может показаться, что Воська любит своего господина и служит ему верой и правдой. Всё же, если присмотреться, этот старый слуга тяготится службой. Походная жизнь даётся этому дряхлеющему человеку всё тяжелее и тяжелее. Скиталец Лорни с десяток лет мотался по лесам в поисках ответов на свои нелепые юношеские вопросы о правде жизни. Он и рад бы пойти своей дорогой, но вот своей дороги у него нет. Когда-то давным-давно этот Лорни сбился с пути и до сих пор ищет свою жизненную стезю. Но он ходит по кругу, мечась от крестьян к бандитам, а от бандитов к рыцарям. Слуга жрецов Ейко сходит с ума от одного слова «рыцарь». Естественно этот мальчик рано или поздно побежал бы за кем угодно, у кого на шее висит золотой рыцарский медальон. Нравится ли этому Ейко Белый Единорог? Конечно нравится, как понравился бы всякий иной рыцарь. Нет, слуга Ейко идёт не за Ломпатри, а за золотым медальоном. И готов поспорить, что если Ломпатри оставит свой медальон на земле и отправится дальше без этого рыцарского атрибута, бедный Ейко не последует за рыцарем. Парень сядет возле лежащего на земле золотого украшения, и будет сидеть подле него восхищаясь, покуда не умрёт с голоду. Можно подумать, что крестьяне следуют за Ломпатри, но это не так. Они идут за своими детьми. Не будет рыцаря, они продолжат свой путь. Почему я иду за Ломпатри? Знал бы я свой путь до Дербен, ответил бы на такой вопрос. А раз память подвела меня, то и смысла отвечать на такую ерунду нет. Убегающий из этой провинции рыцарь Гвадемальд предупреждал, что в Дербенах часто можно услышать странные вопросы, на которые нельзя дать ответы. Возможно, это один из подобных вопросов. Вандегриф? Этот черноволосый рыцарь много говорит о доблести, чести и преданности Белому Единорогу. Но так ли чисты его мотивы? Ведь, если копнуть глубже, предан Вандегриф не Ломпатри, а своим собственным идеалам. Своему пониманию добра и зла. Своей идее