Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

это он! Так же могуч, космат и грозен. И только во взгляде появилась невиданная доселе мягкость. Это, видать, Марфина заслуга. С такой-то женой отчего мягким не быть! Марфа тоже выбежала встречать дорогих гостей. И снова начались суета и армагеддон с объятиями, ахами, охами, выгрузкой багажа и распаковкой подарков. А потом всей дружной гурьбой они отправились смотреть на Степана Архиповича. Степан Архипович показался им точной копией папеньки. По крайней мере, белесые брови он хмурил точно так же и на незнакомых товарищей смотрел не по-детски суровым взглядом.

Пока разглядывали и развлекали Степана Архиповича, Марфа успела накрыть на стол. Архип выставил прямо на берегу ручья стол, тот самый – дубовый, который и двоим-то не поднять. Но на то Архип и пограничник, чтобы неподъемную мебель двигать.

Обедали с великим аппетитом. Особенно Лика. Супруга на пару с Эльзой налегала на соленые огурчики, и событие это показалось Лешему знаковым. Настолько знаковым, что он даже многозначительно подмигнул Никитосу. Тот в ответ расплылся в совершенно идиотской улыбке, и Леший тут же узнал в нем себя. Теперь им о многом предстояло поговорить. Как ни крути, а опыта в общении с беременными у Лешего больше.

К ужину явился Михалыч. Признаться, Леший до конца не верил, что тот найдет «окошко» в своем более чем плотном графике. Как-никак миллиардер, владелец заводов и пароходов! Но явился! Вертолетик свой личный, видно, оставил где-то на лесной опушке, потому что все они отчетливо слышали механический клекот, а сам Вяземцев пришел пешочком. Шел, и было видно, как тяжело ему дается все это. Давит, ох, давит на Михалыча груз прошлых прегрешений.

А чего давит, когда расплатился уже за все сполна! Даже обещанное эксклюзивное интервью Лешему год назад дал. Ох, и намучился тогда Леший с этим интервью! Миллиардер и меценат, оказывается, совершенно не умел работать на камеру. Пришлось учить!

Влиться в их дружный и уже изрядно захмелевший коллектив Михалычу помогли девчонки. Взяли в плотное кольцо, словно рыжее цунами, потащили к столу, где ждала самогоночка, собственноручно Архипом выгнанная. А там уже между первой и второй перерывчик небольшой! Вот и все, расслабился Михалыч, превратился наконец из миллиардера в завхоза.

Как они тогда напились! Леший боялся, что утром не сумеет головы от подушки поднять. Но ничего, хорошая у Архипа оказалась самогоночка, проснулся, как огурец. И сразу же, считай, прямо с крыльца, сиганул в ледяные воды ручья. Следом сиганули Никитос с Архипом, а Михалыч, сославшись на больные суставы, остался сидеть на бережке.

Пока купались, Леший наловил рыбы. Той самой винтажной «топтухой». Только рыбу на завтрак дамы есть отказались. Завтракали аки аристократки, свежим творожком, медком и кофеем. А как позавтракали, принялись собираться в путь.

Леший сам себе в этом боялся признаться, но не хотел он пересекать ту границу, которой вроде как больше и нет. И Лику отпускать не хотел. Свежи еще были воспоминания.

– Не волнуйся, – Архип про его переживания все понимал. – Чистое теперь это место.

– Безвременники?..

– За два года ни одного не видел.

– Птички?..

– Самые обыкновенные. Пойдем, парень, там теперь есть на что посмотреть!

А ведь оказалось, и в самом деле было на что посмотреть в Горяевском! Кипела в усадьбе работа. Люди, техника… Руины, что оставались от Врановой башни, давно убрали и дом почти полностью отреставрировали. Сейчас вот чистили старый пруд.

– Это что тут такое творится? – Леший не выдержал, расчехлил камеру.

– Реставрация. – Архип пожал плечами. – Будет музей. Желающих посмотреть на это чудо посреди тайги уже и сейчас полно, пришлось даже охрану выставить, чтобы не разнесли по камешкам.

– И за чей счет банкет? – спросил Никита, не без тревоги поглядывая на Эльзу. Тоже боится за жену? Ведь боится же. Такое им тут все довелось пережить, что до сих пор по коже мурашки.

– За счет тайного мецената. – Архип снова пожал плечами.

– Прямо-таки тайного мецената?! – Леший многозначительно посмотрел на Михалыча, тот в ответ тоже пожал плечами, совсем как Архип. – А зачем? – Самому ему казалось, что было бы разумнее и безопаснее все здесь сравнять с землей, не оставить камня на камне, чтобы даже памяти не осталось о Вране.

– А о нем и не останется памяти, – сказала Лика, словно мысли прочла. А может, и прочла, на то она и ведьма. – Пусть помнят тех, кто достоин людской памяти. Они здесь жили. Любили. Сражались за свою любовь. – Лика смотрела не на Лешего, а куда-то вдаль. И Эльза с Марфой тоже смотрели. И улыбались, будто видели то, что им, мужчинам, увидеть было не дано. Нет, точно видели!

Леший тоже всмотрелся, даже сощурился от усердия. И на мгновение, всего на долю секунды, увидел стоящих на противоположном берегу пруда людей, трех мужчин и трех рыжеволосых девушек. Прощальный взмах рукой, россыпь солнечных зайчиков на воде – и видение исчезло, а на сердце сразу стало легко и радостно. И за себя, и за тех, кто некогда привел их в этот мир. А еще подумалось, что дело пращура надо бы поддержать. Роман, что ли, написать? Такая шикарная история да в его исполнении непременно станет бестселлером!

– Пиши, – шепнула ему на ухо Лика и поцеловала в щеку.

Татьяна Корсакова

Гремучий ручей

Ольга пыталась не смотреть. Не смотреть. Не слышать. Не быть.

Ей не дали. Никому из них не дали. Даже маленьким детям…

Их выгнали из домов на рассвете. Поднимали с постелей пинками, тумаками и прикладами. Всех, от мала до велика. Поднимали, чтобы, как скот, загнать на пятачок перед сельсоветом. Когда-то накануне Первомая здесь устанавливали деревянную трибуну, с которой председатель Антон Петрович поздравлял сельчан, вручал грамоты за ударный труд. Сейчас тоже установили. Только не трибуну, а виселицу. Три столба на высоком, наспех сколоченном помосте. Три раскачиваемые мартовским ветром петли. Три фигуры, ярко освещенные фарами грузовиков. Хотелось думать, что это не взаправду, что это такой спектакль, страшное действо на потребу толпы. Хлеба и зрелищ!

Вот только толпа не хотела! Не хотела, боялась и ненавидела. А еще скорбела по этим троим, которые еще живы, но уже покойники.

Ольга пыталась не смотреть. Она закрыла глаза сама и прижала к груди Танюшку, малодушно надеясь, что им позволят не видеть.

Не позволили. Ударили прикладом в бок ее, оттолкнули онемевшую от ужаса Танюшку – подальше от нее, поближе к этому импровизированному эшафоту.

Ольга не почувствовала боли. Наверное, из-за страха за внучку. В какой-то момент подумала,