Читать книгу - "Дорога на юг - Алекс Войтенко"

целая упаковка баночного пива, на которое, я взглянул с некоторым сожалением, но решил не трогать его, потому что денег, чтобы заплатить за него у меня не имелось. А нарываться на претензии того, кто его сюда поставил совсем не хотелось.

Рядом с входной дверью обнаружилась еще одно помещение, представляющее собой санитарный блок. Здесь имелся умывальник с горячей и холодной водой, поступающей через проточный водонагреватель, рядом с ним душевая кабина. Просто огороженный от общей комнатки крохотный пятачок, с душевой лейкой, торчащей из стены, и двумя кранами смесителя. Тут же на полочке лежало несколько кусков мыла, начатая бутылка с каким-тот шампунем, тюбик зубной пасты «Колгейт» и пластиковая баночка из которой торчало десяток новых зубных щеток в прозрачной обертке.

Увидев все это богатство, решил, что мне нужно вначале привести себя в порядок, от меня ощутимо попахивало. Ведь я сорвался в бега, едва выбравшись из трюма рыболовного сейнера, да и после не было возможности помыться. Достав из своего чемодана чистое белье, полотенце и мыло я перешел в санитарный блок, где разделся и попытался привести себя в порядок. Честно говоря, попытка оказалась не слишком успешной. Я разумеется помылся, но вода, текущая из душевой лейки, оказалась едва теплой. Проточный нагреватель гудел со страшной силой, а вода вряд ли превышала температуру парного молока. И к завершению, я даже слегка замерз. Впрочем, даже это пошло мне на пользу, и я почувствовал себя гораздо лучше. В качестве компенсации прихватизировал одну из зубных щеток, моя собственная осталась в поселке, Иколай похоже просто не обратил внимание на то, что у него в ванной комнате остались кое-какие мои вещи. Наверное, впервые с момента появления в этой реальности, с удовольствием почистил зубы, нормальной зубной пастой, а не дрянным зубным порошком созданным на основе мела и каких-то ароматизаторов.

Выйдя из душа, решил приготовить себе обед. Некоторый запас концентратов, взятых в дорогу у меня был, поэтому помереть с голода мне не грозило. Помешивая вермишелевый суп в кастрюльке задумался о своих дальнейших действиях. По всему выходило, что меня еще не однажды будут допрашивать, а после и проверять все, что я им наговорю. С одной стороны, если тот же Женька, из которого наверняка сейчас вытрясают душу, не проговорится о том, что Валерка Баранов и Сергей Понамарев, одно и тоже лицо, то мое старое имя не должно будет всплыть. Да и учитывая его официальную смерть, в результате аварии, наверняка и дело давным-давно закрыто. Опять же, кто знает, сохраняются ли отпечатки умерших преступников или нет. Но даже если сохраняются, вряд ли ими поделятся с Соединенными Штатами, поэтому будем надеяться на лучшее.

А раз так, то стоит придерживаться именно версии с письмом. А в нем, в общем-то ничего сверхъестественного написано не было. Ну немного пожурил СССР с его закрытыми от своего же народа границами, и выразил желание посмотреть мир. За исключением разве что, Советского Союза, все это не предосудительно, и как бы считается естественным желанием любого нормального человека. Кстати, наверное, не стоит говорить и о золоте. Если его найдут, можно будет отметить, что готовился к побегу и потому намыл на одном из ручьев. Если же нет, то и вспоминать о нем не стоит, а то еще и получу обвинение в контрабанде. Лучше позже, когда дадут вид на жительства, можно будет или официально объявить о находке, или же пристроиться у какого-нибудь ручейка на Аляске, и после, попытаться выдать его за найденное здесь. Надеюсь, что найду место, куда его можно будет пристроить. Пока же решил его не светить. В остальном приходится только ждать решения руководства.

Конечно будь я известным человеком, все было бы наверняка иначе, но даже в моем случае есть надежда на лучшее. Кстати вспомнился и когда-то прочитанный эпизод связанный с одним перебежчиком. Кстати произошедший не так давно, и это вселяло дополнительную надежду на то, что у меня все получится.

В ноябре 1970 года у побережья Массачусетса недалеко от острова Мартас-Винъярд произошел необычный инцидент. С советского рыболовецкого судна «Советская Литва» на приблизившееся к нему судно Береговой охраны США «Виджилант» спрыгнул литовский моряк-радист Симас Кудирка и попросил политического убежища. Но ему было отказано и его выдали советской стороне. Впоследствии капитан судна береговой охраны ссылался на показавшееся ему потепление отношений между США и СССР, и на фоне этого он решил не накалять обстановку. Как оказалось, был в корне неправ.

Вслед за этим, после того, как сведения об этом инциденте дошли до президента США, этот отказ вызвал серию отставок в руководстве Береговой охраны. И сразу же в закон были внесены поправки прямо указывающие на запрет выдачи любых перебежчиков по запросу советского руководства. Сведения о переходе границы, с того момента, следовало сразу же отправлять президенту США и только он имел право решить, возвращать перебежчика назад, или дать ему право на проживание в стране. И чаще всего это право предоставлялось, за исключением всего нескольких случаев, когда границу переходили отпетые уголовники, которым грозила смертная казнь, за совершенные преступления. Но и тогда, в одном из таких случаев, уголовника с таким прошлым не вернули обратно в СССР, а просто дали пожизненное заключение и определили в одну из местных тюрем, без права помилования. Неизвестно, что лучше.

Начальство появилось на третий день моего пребывания в выделенной мне квартирке. Честно говоря, я уже успел заскучать. И вызванный докладом местного офицера скандал, касающийся моего появления, изрядно меня развеселил. Домик, в котором я находился, был каркасно-щитовым, и я слышал, что происходит внизу, даже тогда, когда старый Гарри Фишман, полицейский, который оформлял мое появление, громко испускал газы. Поэтому я, устроившись возле окна, прекрасно слышал, что происходило внизу.

Оказалось, что о перебежчиках из Советского Союза нужно было сообщать руководству в течении четырех часов с момента их появления. И эти поправки внесены в правила еще с начала этого десятилетия, скорее всего тому виной, как раз тот случай с береговой охраной, подумал я. И теперь приехавшее начальство, очень опасалось того, что понесет наказание, только из-за одного бестолкового офицера полиции. Впрочем, чуть успокоившись, и похоже с кем-то связавшись, в итоге было решено, что Фишман все сделал более или менее правильно. То есть снял с меня начальные показания, изъял оружие и поселил в полицейском участке взяв под охрану.

А нервы начальства, и его отсутствие в городке, как выяснилось были связаны с тем, что в сотне милях севернее Уэйлса, в поселке Шишмарев,