Читать книгу - "Плод воображения - Андрей Дашков"

Зависимость от девочки была по меньшей мере неприятной. Он чувствовал себя инвалидом, который нуждается в малолетнем поводыре. И это при том, что один поводырь у него уже был — нечеловеческие глаза и уши для иного мира, которые какой-то шутник из «Аненербе» окрестил «Ариадной», не понимая, пожалуй, с чем имеет дело. Но по сравнению с девочкой Ариадна казалась не проводником, а протезом.

Он не мог осознать, где находится. Перед глазами было темно; во рту остался привкус крови. Ничем не пахло. Он ощущал в одной своей руке чужую маленькую ручку, а в другой — пистолет, который не выстрелил, подтверждая его худшие опасения насчет аборигенов. Нестор испытывал сильное желание попробовать еще раз, чтобы точно знать, можно ли рассчитывать на машинку здесь, но всё-таки благоразумно решил отложить испытание до выяснения обстоятельств.

Странное состояние — под ногами не было твердой поверхности, однако при этом он ни на чем не висел и никуда не падал, а будто парил в невесомости, в неподвижном воздухе, нагретом до температуры тела. Идеальные условия, чтобы вообразить себя бесплотным… если бы не кровоточащая десна и дыра на месте двух зубов, в которую норовил провалиться язык.

И снова занавес в его мозгу опускался и поднимался каждые тринадцать секунд. Это создавало у Нестора тревожащее впечатление, что в темных промежутках, пока он отсутствует, что-то происходит без него… и, возможно, с ним. Не исключено, что злокозненная девочка-вундеркинд экспериментировала со своей новой живой игрушкой. Но, скорее всего, они куда-то двигались, не перемещаясь. Он не понимал, как это может быть, однако что-то рудиментарное внутри него понимало. Нестор был почти уверен, что только благодаря этой малодоступной части сознания, не выродившейся и не исчезнувшей окончательно, он сумел установить одностороннюю связь с Ариадной. Правда, сейчас от нее было мало толку (и дело не в трех отвалившихся от его черепа электродах — оставшиеся семь обеспечивали сносное восприятие). Если он правильно переводил ее сигналы на язык своих ощущений, они пребывали в нигде, в месте с нулевой вероятностью существования.

Поскольку он не знал, что здесь делать и как отсюда выбраться, то вцепился в чужую руку так, словно хрупкая конечность была единственным, что удерживало его от падения в пропасть. Собственно, разница заключалась лишь в способе умереть и продолжительности агонии.

— Эй, не так сильно, — произнес голос Леры-Никиты. — Ты мне кости раздробишь.

Он ослабил хватку, но не настолько, чтобы девочка могла вырвать руку. Его ладонь сделалась влажной. Он сам себе был противен и молился, чтобы это поскорее закончилось.

Бог услышал его молитву (а может, девочка — бог сейчас явно находился гораздо дальше). Во всяком случае, Нестор вдруг ощутил всем телом тесноту, словно был портретом, который вставили в слишком маленькую рамку. Кто-то (он надеялся, что девочка) прижался к его бедру, а сам он оказался припертым спиной к твердой стенке с горизонтальными выступами. Снизу тоже появилась твердь.

Забрезжил какой-то свет — поначалу это были тускло-багровые отблески на металле. Фоном служила мгла, сочившаяся сквозь грязные стекла. Спустя несколько секунд Нестор определил, что находится в старой телефонной будке, подобные которой еще помнил по своему детству — те давно и начисто исчезли с улиц. Внутри будки имелся телефонный аппарат в металлическом корпусе, с прорезью для монет, диском для набора номера и трубкой из черной пластмассы. Эта раритетная штуковина висела как раз на уровне его лица, на расстоянии каких-нибудь двадцати сантиметров, и он поневоле разглядел цифры в отверстиях диска. Это были шестерки — во всех десяти отверстиях без исключения.

— Что за хрень? — прошептал Нестор, холодея от необъяснимого предчувствия беды.

— Не обращай внимания, — произнес голос девочки. — Это у него такой юмор.

Он посмотрел вниз. Лера-Никита стояла рядом, запрокинув голову и облучая его своими фарами, теперь тоже отливавшими краснотой. На сей раз она была одета в какое-то рубище, препоясанное веревкой. Нестор углядел в этом тонкую пародию на свое прошлое, а может, просто сделался чересчур мнительным. М-да, так что там насчет юмора?

— У кого? — спросил он.

— У Числа Зверя.

Он кивнул. Ну конечно, у кого же еще. Глупый вопрос.

— Не вздумай звонить, — предупредила девочка, — пока я здесь.