Читать книгу - "Железное Сердце - Станислав Дарков"

Тем временем я заметил, что Лорен всё чаще уставал на тренировках по фехтованию. Его движения теряли прежнюю лёгкость, и он часто жаловался на недомогание. Его шаги становились тяжелее, а в голосе звучала усталость, которую он пытался скрыть шутками. Я пытался не показывать беспокойства, но оно грызло меня изнутри. Я снова попытался использовать магию для исцеления, прикоснувшись к нему во время очередного приступа усталости. Лёгкая волна энергии прошла через меня, и я почувствовал, как что-то изменилось в его теле — словно нить, что была натянута до предела, слегка ослабла. Лорен выглядел лучше, но я не знал, было ли это настоящим исцелением или всего лишь временным облегчением. Эти мысли не давали мне покоя, заставляя задаваться вопросом о границах магического воздействия на живую плоть.

С Юной наши прогулки стали более редкими, но разговоры — глубже. Мы гуляли по заснеженным аллеям Академии, оставляя следы на свежем снегу, который мягко скрипел под ногами. Она рассказывала о своей семье, о жизни до Академии, о мечтах и страхах. Я ловил себя на мысли, что её присутствие успокаивает меня. Её голос был как якорь в море постоянных перемен, придавая уверенности там, где её, казалось бы, не могло быть. Она делилась историями своего народа, их борьбой за признание и равенство. Однажды она рассказала о своём прадеде, который, будучи изгнанным из родной деревни за то, что отказался подчиниться несправедливым законам, тайно учил детей читать и писать, несмотря на угрозу наказания. Его упорство и вера в знания как в силу, способную изменить судьбы, вдохновляли её. Слушая эти рассказы, я чувствовал, как меняется моё отношение к ней, к её народу и, возможно, к самому себе.

А Люсиль так и не появилась. Я видел её пару раз издалека, но она не искала встречи. Возможно, я действительно сказал что-то, что её задело, но разбираться в этом казалось не столь важным на фоне всего, что происходило. Хотя иногда я ловил себя на том, что ищу её взгляд в толпе, надеясь на случайную встречу, которая расставит всё на свои места. Но она всегда оставалась где-то вне досягаемости.

Однако спокойствие было обманчивым. В Тиарине начали исчезать люди. Сначала это были просто слухи — кто-то не вернулся домой, кто-то пропал по дороге в таверну. Говорили о таинственных тенях, что скользят по крышам, и странных звуках в ночи. Стража отмахивалась, списывая всё на обычные дела большого города, но я чувствовал: что-то не так. В воздухе витало напряжение, как перед бурей. Оно было почти осязаемым, как лёгкий озноб на коже, когда приближается гроза. И я знал — она скоро начнётся.

Иногда ночью я стоял у окна своей комнаты, вглядываясь в темноту за пределами городка, пытаясь уловить хотя бы намёк на приближающуюся угрозу. Мрак города казался живым, дышащим, готовым поглотить любого, кто осмелится ступить за черту света. В этой темноте слышались приглушённые шорохи, будто кто-то невидимый скользил по мокрым камням мостовой. Иногда доносился слабый скрип, словно старые ставни качались на ветру, хотя воздух был неподвижен. Лёгкий стук, напоминающий отдалённые шаги, возникал и исчезал, будто кто-то наблюдал, но не желал быть замеченным. Я знал, что не смогу оставаться в стороне, когда эта буря обрушится. И, возможно, часть меня этого даже ждала.

Как и всегда, в эту ночь я стоял у окна, глядя на замёрзший городок, словно пытаясь прочитать в тёмных очертаниях улиц ответ на вопрос, который сам не мог сформулировать. Огни фонарей и факелов казались далекими звёздами, рассыпанными по заснеженным аллеям Тиарина. Шаорн давно не являлся мне. С начала учебного года его молчание стало чем-то привычным, и возникло странное ощущение свободы. Без его постоянных наставлений и замечаний я мог принимать решения сам, чувствовать свою независимость. Но вместе с этим ощущением пришло и беспокойство. Тиарин нуждался в "Призраке". Я чувствовал это каждой клеткой своего тела, как будто город сам шептал мне об этом в ночной тишине.

Исчезающие люди не давали мне покоя. Сначала это были незнакомцы, чьи имена ничего не значили, чьи лица терялись в потоке городской суеты. Их отсутствие воспринималось как нечто далёкое, почти абстрактное. Но теперь пропал Феликс, первокурсник, которого я помнил с того самого вечера в усадьбе. Он смеялся тогда, поднимая бокал в тосте, окружённый новыми друзьями. Это изменило всё. Стало личным.

Лорен жил в общежитии Академии, как и Эндрю с Александрисом. С того момента, как начались эти пропажи, они редко заходили в гости. Их общение стало сдержанным, наполненным скрытым напряжением. Академические коридоры опустели быстрее, чем улочки Тиарина. Тишина в них давила сильнее, чем любой городской шум. Я проводил вечера либо с Наоми и Хикари, обсуждая пустяки, чтобы заглушить гнетущие мысли, либо в компании Велария, погружённого в исследования магии. В его спокойствии было что-то успокаивающее, хотя и не избавляющее от тягостных мыслей. Он умел говорить так, что за простыми словами скрывались целые вселенные смыслов, и это помогало мне отвлекаться.

Я всерьёз задумался о том, чтобы на правах стипендианта посещать лишь экзамены и зачёты. Если освободить себе время, я смогу глубже погрузиться в изучение магии, возможно, найти ответы, которые ускользают от меня. Магия становилась частью меня, и я жаждал понять её природу, так же, как и свою собственную. Она была как тёмное зеркало — отражала не только мои способности, но и страхи. И каждый раз, когда я смотрел в это зеркало, я видел нечто большее, чем просто себя.

Мне хотелось, чтобы морозы скорее отступили. Холод связывал не только руки, но и мысли. Словно сам воздух замерз, сковывая ум цепями сомнений. Когда растает последний снег, я снова смогу быть "Призраком". Почему-то это альтер-эго приносило странное удовлетворение. В этой тени я чувствовал себя живым, свободным от ограничений, которые налагала дневная жизнь. "Призрак" не знал страха, не испытывал сомнений. Он был тем, кем я не мог быть днём. Возможно, именно поэтому я так тосковал по нему.

Размышления прервал стук в дверь. Я обернулся, почувствовав, как внутреннее напряжение вспыхнуло, словно искра в сухом лесу.

— Входите, — сказал я, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Хикари. Её лицо было серьёзным, без обычной лёгкости в глазах, что сразу насторожило меня.

— Господин, Юна здесь. Она хочет поговорить с вами.

Я нахмурился. В столь поздний час? Что могло заставить Юну прийти ко