Читать книгу - "Боксер-7: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров"

Рефери медленно взял наши руки, и я почувствовал его твёрдую хватку на запястье, словно он боялся, что я упаду. Я краем глаза посмотрел на кубинца: он тоже тяжело дышал, его грудь ходила ходуном, но глаза всё ещё были холодны и собраны, а челюсть напряжена. Он не собирался показывать слабость, и это вызывало у меня невольное уважение.

С трибуны донёсся приглушённый шум, шелест напряжённых голосов, и я поднял глаза наверх, пытаясь отыскать лица близких. Сеня замер на месте, одной рукой сжимая край своего шарфа. Лёва и Колян стояли чуть впереди, молча и напряжённо, их плечи были напряжены, кулаки сжаты, словно они сами стояли на ринге. Яна стояла неподвижно, прикрывая рот рукой и глядя на меня широко распахнутыми глазами, в которых читалась вся её тревога, вся её нежность и надежда. Мои родители были здесь же: мама нервно прижимала руки к груди, а отец впервые поднялся во весь рост и смотрел на меня с гордостью и глубоким, почти торжественным уважением.

Наконец голос диктора прорвался сквозь напряжение, громкий, отчётливый, эхом отдаваясь под сводами зала:

— Победителем и олимпийским чемпионом становится…

Зал взорвался так громко и так неожиданно, что я буквально вздрогнул. Рефери поднял руку мне. Тело пронзила острая, пьянящая волна эмоций, заставившая забыть о боли и усталости. Я запрокинул голову вверх, закрыв глаза и чувствуя, как слёзы счастья жгут лицо, смешиваясь с потом и кровью.

Первым рядом оказался Семёныч. Обычно сдержанный и строгий тренер на этот раз не выдержал: его глаза тоже были влажными, и он, не скрывая эмоций, обнял меня так крепко, что дыхание перехватило:

— Ты сделал это, Миша, сделал! — голос его звучал надрывно, охрипло, почти по-отечески. — Я горжусь тобой, сынок!

Следом, едва не сбив нас с ног, влетели друзья. Колян кричал что-то неразборчивое, срывая голос, Лёва прыгал рядом, размахивая руками и пытаясь поднять меня на плечи, Сеня обнимал всех подряд и громко всхлипывал, не в силах скрыть эмоций. Их радость была настолько яркой и искренней, что я не мог не улыбнуться сквозь слёзы.

Яна нерешительно шагнула ко мне последней, остановилась в шаге, потом вдруг резко подошла и прижалась ко мне всем телом, обнимая крепко и нежно. Я почувствовал её горячее дыхание на своей шее и услышал едва различимый, дрожащий шёпот:

— Я всегда верила в тебя, Мишенька. Ты мой чемпион.

Церемония награждения проходила словно в замедленном сне. Поднявшись на пьедестал, я ощутил, как всё тело покрылось лёгкой дрожью. На мою шею аккуратно подвесили медаль, и я почувствовал её приятную тяжесть, её холодное прикосновение к разгорячённой коже. Подняв медаль в ладони, я увидел, как золото ярко переливается под светом прожекторов, и ощутил невероятное счастье и облегчение.

Когда заиграл гимн Советского Союза, я медленно поднял взгляд вверх, на трибуны, и увидел, как все мои близкие, мои друзья, родители и тренер, стояли в едином порыве, положив руку на сердце и смотря прямо на меня с восхищением, гордостью и радостью. Сеня уже открыто вытирал слёзы, не пытаясь спрятать своё волнение, Лёва и Колян широко улыбались, выкрикивая моё имя и хлопая в ладоши изо всех сил. Яна стояла тихо, держа ладонь у груди, а её глаза смотрели прямо на меня, полные слёз и нежности. Родители стояли вместе, рука в руке, глядя на меня так, словно именно сейчас осуществилась их самая заветная мечта.

Гимн звучал величественно, заполняя собой весь зал и моё сердце. Я глубоко вдохнул и почувствовал, как этот момент навсегда отпечатывается в моей памяти. Это была моя самая важная, самая настоящая победа, ради которой стоило пройти через все испытания и боль. И теперь, стоя на высшей ступени пьедестала, я точно знал — этот миг останется со мной навсегда.

Эпилог

Заключительный вечер Олимпиады казался особенным. Солнце уже садилось за горизонтом, окрашивая небо в яркие цвета заката, и стадион, постепенно наполняясь зрителями, гудел и шумел, предвкушая скорую церемонию закрытия. Все спортсмены собрались внизу, у входа на стадион, и в воздухе чувствовалось особое волнение, смешанное с лёгкой грустью от осознания того, что всё уже подходит к концу.

Мы стояли вместе с Семёнычем, Сеней, Лёвой, Коляном и Яной, наблюдая за последними приготовлениями. Я ощущал странную смесь радости от победы и лёгкого сожаления, что скоро всё закончится и нужно будет вернуться к обычной жизни. Вдруг над стадионом прозвучал голос диктора, приглашающий спортсменов выйти на стадион для церемонии закрытия.

Мы медленно пошли вперёд, присоединяясь к единому потоку спортсменов из разных стран. Я чувствовал, как Сеня молча идёт рядом, Лёва и Колян негромко переговариваются о чём-то своём, а Яна осторожно держится за мою руку, словно боясь потерять меня в этой толпе.

Когда мы вышли на арену, стадион был уже полностью заполнен зрителями. Тысячи людей приветствовали нас аплодисментами, выкрикивая поздравления и махая руками. Над ареной гордо развевались флаги стран участников, обозначая единство Олимпийского движения и преемственность традиций.

Я поднял взгляд на трибуны и увидел родителей. Мама улыбалась сквозь слёзы, отец смотрел на меня с таким выражением гордости и удовлетворения, что у меня перехватило дыхание. Яна крепче сжала мою руку, тоже заметив их, и тихо прошептала:

— Ты сегодня подарил им счастье, Миша. Они гордятся тобой.

Я кивнул, чувствуя, как комок в горле мешает говорить.

На трибуну президент Международного олимпийского комитета. Он окинул взглядом трибуны и торжественно произнёс:

— XXII Олимпийские игры объявляются закрытыми. Мы прощаемся с вами, но Олимпийский дух навсегда останется в сердцах.

С его последними словами Олимпийский огонь начал медленно угасать, и стадион погрузился в задумчивую, проникновенную тишину.

И вдруг огромный экран над стадионом озарился изображением Олимпийского Мишки. Он поднял лапу, улыбнулся и помахал зрителям. Прозвучали первые ноты песни «До свидания, Москва», и огромная фигура Мишки медленно поднялась в небо, будто прощаясь с каждым из нас лично. В тот момент я услышал, как тысячи голосов начали тихо подпевать:

«На трибунах становится тише, тает быстрое время чудес…»

Сеня быстро вытер глаза, Лёва и Колян замолчали, даже всегда сдержанный Семёныч смотрел вверх с необычной для него задумчивостью. Яна крепко держала мою руку, и я чувствовал, как её пальцы чуть заметно дрожат.

В памяти всплыли яркие моменты этих дней: упорные тренировки, первый тяжёлый бой, бессонные ночи перед поединками, слова поддержки друзей, гордость родителей после