Читать книгу - "Одиннадцатый цикл - Киан Н. Ардалан"

ритме, в животном порыве, доставлявшем мне болезненное удовольствие. Мы жались друг к другу; мой жар разливался по всему его паху. Рафик без слов глядел мне прямо в глаза и набирал темп, подчиняя своей власти неистовыми толчками и лишая дара речи.

Я вновь оплела руками его стан и впилась ногтями в спину, будто если отпущу, то разорвусь на кусочки. Асаманец закряхтел от боли. Плоть шлепала о плоть. Пик был все ближе – и вот все скопленное между ног напряжение полыхнуло огнем во все тело. Экстаз разливался волнами. Я закатила глаза. Рафик тем временем и не думал останавливаться, а только усиливал напор. Резко вдохнув, он наморщил лоб.

– Я сейчас…

Все ясно.

Я вытолкнула его из себя, и темнокожий воин полупьяно осел на зад. Член трепыхался – он вот-вот взорвется, поняла я и поймала момент, со всего маху заглотив его и тут же разогнавшись до прежнего темпа. Рафик матерился в глухую ночь. Наконец мне в глотку длинными тонкими нитями брызнуло семя. Член дергался во рту, и лишь удостоверившись, что воин выжат до капли, я подняла голову и, глядя ему в глаза, сглотнула.

– Ты просто неземная, – пробормотал взмокший Рафик и со смехом рухнул на землю.

Глава сороковая

Нора

В некоторых источниках встречаются упоминания об артефакте под названием Лиловая корона. Существует ли он, наверняка известно одному лишь Летописцу. Согласно преданиям, носитель короны подчиняет окружающих своей воле. Глубокие исследования обнаруживают и другие ее описания, но не отвечают на важный вопрос: властен ли носитель над самой короной?

– «Факт или миф? Древние предания Минитрии». Лэй К. Конован

Наступило утро. Нещадное солнце выжигало в лагере остатки ночного задора. Из-за вездесущих похмельных стонов я чуть не жалела о вчерашнем – и все же вчера было хорошо; я ублажила плоть, и вот мне вновь пора стать все тем же строгим и чтимым командиром.

Рафик с демоноловами уже отбыли восвояси, что меня ни капли не огорчило – даже напротив. В кармане нижней рубахи у меня сыскалась записка всего из пяти слов: «Порезвились от души. Береги себя».

Без подписи. И не нужно.

Этот финал был дивным послевкусием: недомолвок не осталось и мы ничего друг другу не должны.

Еще день моя рота будет оказывать помощь городу, прежде чем пуститься с демоном в обратный путь. Вместе с демоноловами уехал и Эрик, видимо посчитав свою задачу выполненной. Надзирать за перевозкой бестии теперь предстояло мне.

Вдруг под ногами едва ощутимо дрогнула земля. Я встрепенулась и опустила на нее руку. Пальцы ощутили мелкую дрожь.

Я переметнула глаза на лесную опушку. Разбойники? Заметили наши гуляния и спланировали набег?

Вновь дрогнуло. Что-то не то. Дрожь исходила не от леса – но тогда откуда? Я вслушалась в нее, и меня понемногу развернуло к церкви за спиной.

И опять мягкий толчок. С церковной крыши упала и разбилась черепица. Тут мелькнула в голове ужасающая догадка.

Из недр полуразваленного здания разливался огненный рык, как от полыхающего горнила, что вот-вот взлетит на воздух.

– Демон! – воскликнула я.

Кругом никто ничего не соображал. Солдаты меня не поняли и продолжили шатко бродить по лагерю с заспанными глазами. Рокочущий рык, этот утробный скрежет, вновь разлился по церкви и хлынул к нам эхом, наполняя окружающих жутким осознанием. Ужас встал на постой на их помятых лицах. Закричали; кто-то бросился наутек, а другие, наоборот, ринулись к церкви.

Тварь опять рыкнула и сотрясла землю. Церковь качнулась еще заметнее, черепица осыпалась с крыши градом.

Шум стоял такой, словно рядом лопнул целиком ледяной панцирь озера, вызволяя заточенный под собою гром.

– Капитан! – крикнул кто-то.

– Здание выдержит! – заверила я.

Рычание нарастало. До меня дошло, что клетка разрушена, – и сердце при этой мысли похолодело, сжалось в булавочную головку.

Искры светлячками изрыгались на воздух, цепляясь за пол, на котором раскладывались очагами пламени. В который раз послышался оглушающий вой. Огонь с неутолимой ярью поглощал святую обитель. Деревянный каркас сложился под своим весом, превращая груду обломков в огромный костер.

– Бегите! – прокричала я, на что солдаты крутанули головы, не веря ушам. – Уносите ноги!

Нарастал пожар, и ярь демона слышалась все звонче. Пламенное покрывало ползло к еще целым уголкам церкви. Я следила за потоком раненых, что хлынул мимо меня к спасению, как вдруг заметила нечто такое, от чего кровь застыла в жилах. Напротив полыхающего здания замерла в ступоре Гритта, скованная ужасом по рукам и ногам, и глядела на пожар как на деспотичное божество, которому поклоняются не из любви, но из страха.

– Гритта! – окликнула я.

Тщетно. По ноге девочки, точно вода по треснутой поверхности булыжника, хлынула красноречивая струя.

– Гритта!

И вновь молчание.

Очередной пламенеющий кусок стропил обвалился в самое пекло, разметая огонь во все стороны. Гритта наконец-то отмерла и разразилась пронзительным, истошным визгом. Полымя уже так кипело, что грозило вот-вот заглотить и ее.

– Разрази тебя Осулар!

Я со всех ног бросилась к ней – быстрее, чем считала возможным. Здание к этому мгновению окончательно скрылось за языками пламени. Тени горожан так вытянулись от их сияния, будто оно жаждало оторвать души от тел. От девочки на его фоне остался один лишь силуэт.

Я на бегу подхватила тряпку и, набросив на плечи, прыгнула в корыто с водой – совсем, как оказалось, неглубокое. Боли от удара и не заметила. Корыто опрокинулось. Вскочив на ноги, я плотно закуталась в свою мокрую накидку.

– Гритта! – выкрикнула я в последний раз, устремляясь навстречу полыхающей топке.

И вот я обхватываю малышку, а бушующее пламя перед ней взметается еще выше.

– Все будет хорошо, – говорю я.

Гритта подняла на меня глаза, полные смертельного ужаса. По ее щекам катились слезы.

Того, что было дальше, я не видела – лишь услышала. Огненная пучина исторгла взрыв жара, что прокатил по моему телу, мгновенно прожигая и вспучивая кожу. Пламя заходило по мне зазубренными языками и лизало ее, отслаивало.

Я что есть мочи сжала зубы, чувствуя, как огонь нас обволок. Вся влага в один миг испарилась. Меня окутало неистово жгучим коконом и обдало насыщенным серным запахом; в носу тут же все пересохло, как в безводной пустыне. Горло сжалось.

Пламя стало для меня всем, пламя впивалось ногтями в пузырящуюся плоть, чая меня сломить. Последнее, что я помню, – как вылетаю из огненного вала под взрывной рык, от которого в ушах зазвенело, и как стискиваю в руках девочку.

Я с радостью канула в спасительный