Читать книгу - "Свет мой, зеркальце - Генри Лайон Олди"

— Здрасте, тетя Неля!

Кабуча остановилась:

— Здравствуй, Верочка! Ой, какая ты румяная!

— Да, я румяная! Я пончик!

— Как поживаешь, пончик?

— Отлично! Меня завтра на операцию кладут!

Кабуча вздрогнула. Слово «операция» слабо ассоциировалась у нее с отличным житьем-бытьем. Ну да, у дочки Андрюшиных все иначе, для нее операция — надежда. Жалко девочку, не повезло. Может, хоть сейчас фортуна улыбнется?

Кресло Веры загораживало ей дорогу. Попрощаться и обойти? Неудобно. Они здоровались, перебрасывались парой слов, но никогда не разговаривали дольше банального «вась-вась», принятого между соседями. С Вериной мамой Кабуча, случалось, задерживалась: коммунальные услуги дорожают, новая прическа, Муравьевы затеяли ремонт, умерла старуха Айрапетян, в квартиру въехал ее сын, кажется, пьющий. Двум женщинам всегда есть о чем посплетничать.

— Доктор хороший?

— Хороший! У него рука сломанная!

— Как же он тебя оперировать будет?

— Он рядом постоит! Оперировать будет Ольга Константиновна. А потом я улечу в Тель-Авив, на реабилитацию. На самолете! Там парк и бассейны!

— Слушай, я тебе прямо завидую!

Что я говорю, ужаснулась Кабуча. Господи, язык мой — враг мой. Чему тут завидовать? Совсем отвыкла говорить с детьми, да и не умела никогда.

Она моргнула, отвернула лицо.

Верочка держала в руке зеркальце. Нет, не держала — играла с ним, поворачивая то так, то эдак. Солнечные зайчики плясали вокруг, один ударил Кабучу в глаз, словно кулаком. Ей вдруг показалось, что они с Верой разговаривают не вдвоем — втроем, только неизвестно, кто третий. Третий молчал, а может, не молчал, просто Кабуча его не слышала. Надо попить что-нибудь от нервов. Таблеточки, шутил муж, синие и розовые. Раньше шутил, сейчас Кабуча не слышала от него прежних шуток — язвительных, с двойным дном, к каким она привыкла.

— Добрый день! — мимо прошел Петр Ильич с первого этажа.

— Добрый день!

— Здрасте, дедушка Петя!

Я у нее тетя, отметила Кабуча. Боренька — дядя Боря. Петр Ильич — дедушка. Дворничиха — баба Катя. Большая семья у тебя, Верочка. Нет, кажется, Бореньку ты дядей не звала. А как? Борисом Анатольевичем? Вот не помню, здоровался ли он с тобой. По-моему, не здоровался. Вы, наверное, и вовсе не разговаривали. Боренька такой, он если задумается, никого не видит. Идет по улице, как верблюд по пустыне…

Замкнутая по натуре, Кабуча плохо сходилась с людьми, а официантов и вахтеров — тех вообще боялась до спазмов. Общительным экстравертам вроде Веры она завидовала, стыдилась этой зависти и ничего не могла с собой поделать.

— Тетя Неля, а ваш муж в городе?

— В городе.

— Никуда не уехал? Не собирается?

— Вроде, нет. А почему ты спрашиваешь?

— А я — его фанатка! Я его книжки обожаю!

— Книжки? — Кабуча пришла в ужас. — Его книжки?!

— Ага! Я их все-все прочитала! И «Проект «Вельзевул», и «Эвольвер», и эту, где Гарри Поттер от аневризмы умирает. Нет, эта книжка не вашего мужа, это Роулинг, но тоже хорошая…

— А папа с мамой тебе разрешают такие книжки читать?

— Конечно! Я им сказала, что должна полноценно развиваться.

— Ну да, понимаю. А сейчас ты что читаешь?

— Про зазеркалье.

— «Алису в зазеркалье»?

— Нет, не Алису, другую. Вы разве не знаете? Новая книжка, тоже вашего мужа. Страшная, но с хэппи-эндом.

— С хэппи-эндом? — усомнилась Кабуча. — Это у Бореньки? Погоди, какое еще зазеркалье? Он не писал про зазеркалье, это Кэрролл…

— Ну, значит, еще напишет, — рассмеялась Вера, глядясь в зеркальце.

У Кабучи отлегло от сердца. Девочка шутит, ясное дело, шутит. Разговор сделался Кабуче в тягость, но она не представляла, как разойтись, чтобы не обидеть Верочку.

— А у нас кот пропал, — сама не понимая, зачем она это говорит, призналась Кабуча. — Еще летом. Я объявления вешала по подъездам. Не нашелся, погиб, наверное. Старенький он был, больной. Жалко…