Читать книгу - "Дети Доброты - Мила Бачурова"

Стафка пытался подняться.

Лохматая башка на тонкой шее торчала над бинтами, будто у высунувшегося из гнезда птенца. Было видно, что сохранять такое положение Стафке неудобно, но опускаться обратно на траву пацан не спешил. Пытливо, пристально смотрел на Мрака. Качнул головой:

— Никуда. Спросить хочу. Это ведь... — Стафка сглотнул. И замолчал — то ли собираясь с силами, то ли не решаясь продолжить.

— Ну? — поторопил Мрак.

Он держал в зубах конец бинта, ему сейчас было только разговоры разговаривать.

— Это Шаман, да? — сумел выговорить Стафка.

— То есть? — не понял Мрак. — Что — Шаман?

— Ну... — Стафка неловко коснулся повязки. — Вот это... Это он?

— Дурной, что ли? — удивился Мрак. — Меня от Шамана не отличаешь? Башкой не бился, вроде...

— Да не. — Стафка поморщился. — Что ты меня перевязывал, я знаю. Я про... ну, про выстрел. — Потупился, однако сумел снова поднять голову. — Это он в меня стрелял, да? Шаман?

И впился в Мрака глазами — с непонятной, какой-то отчаянной надеждой. Мрак не сразу врубился. А когда дошло, почувствовал, что со злости сдавило горло.

Стафка не хотел, чтобы Шаман — человек, в которого верил, как в доброе божество, оказался сволочью. Пацан до слёз жаждал обмануться. Отказывался верить самому себе, тому, что видел собственными глазами и почувствовал на собственной шкуре. Не верил даже своей ране, даже испытанной впервые в жизни настоящей боли. Он ничего не жаждал сейчас так, как слов Мрака: «Да ну, брось. Какой Шаман? Это тебе померещилось. Медведь из леса притопал, он и выстрелил».

Стафка поверил бы любому бреду, это Мрак точно знал. Не привыкать, поди. Взрослые-то у них тут на всю башку скособоченные, что уж с пацана взять?

— Да, — зло бросил Мрак.

Сплюнул бинт. И продолжил, глядя на Стафку в упор и чеканя каждое слово, безжалостно втаптывая в грязь последние надежды:

— В тебя. Стрелял. Шаман.

Стафка какое-то время ещё глядел на него, хлопая глазами. Не мог поверить. А потом, видать, прорвало — разревелся.

Мужественно выдержавший обработку раны и перевязку, в кровь искусавший губы, но не издавший ни звука (Мрак велел не орать, не дай бог кто услышит, и Стафка сдерживался как мог), рыдал он беззвучно. Но до того горько и отчаянно, что Мрак аж напрягся.

На всякий случай придвинулся ближе к пацану. Решил, что если минут через пять не попустит, воды ему в рожу плеснёт.

— За что?! — приглушённо, сквозь рыдания донеслось вдруг до него. — Что я ему сделал?!

— Не «за что», а «почему», — проворчал Мрак.

В душе порадовался, что Стафка заговорил. Пусть лучше так, чем молча плечами трясёт.

— И почему?!

— Потому что Шаман — старый охеревший мудак.

Стафка всхлипнул и заткнулся. Резко, будто выключили. Убрал ладони от мокрого лица, посмотрел на Мрака.

— Чего уставился? — буркнул тот. — Не расслышал, так повторить могу. Шаман — старый охеревший мудак! Ездил вам по ушам, шлифовал мозги — а вы велись, потому что сопротивляться не умеете. Что они с Ангелиной мутили, я тебе даже рассказывать не буду, всё равно не поверишь. А сейчас мы появились и всю малину ему обгадили. И хоть сто раз пообещали, что ваши посёлки по дальней дуге обходить будем, этот упырь всё равно обосрался. Понял, что трон под ним шатается, а дальше хуже будет. Потому от нас и сбежал. Оттого так и рвётся к себе посёлок — чтобы хоть там зацепиться! Чтобы хоть эта делянка при нём осталась. А ты говоришь, почему... Да он таких, как ты, десяток положил бы и не поморщился, кабы мешали! Мать Доброты простит, известное дело. Уж с ней-то договорится. Без вашей веры, без тех, кто на него молиться готов, Шаман — пустое место.

Мрак замолчал. Стафка тоже обалдело притих. Задумался о своём. Ну, хоть рыдать прекратил, и то ладно.

Думай, пацан. Думай. Ты ведь не дурак — дураков в Бункере, походу, не делают. Настрогал Вадя на свою голову... Погоди, родной! Погоди. Тебе твой Антип ещё даст прокашляться. Если уж у Стафки, которому башку с младенчества всякой мутью забивали, так лихо мозги ворочаются, бункерным, поди, сам бог велел... Мрак вернулся к перевязке.

Стафку он сперва хотел подкинуть в посёлок с железкой — просто оставить у ворот и наказать, чтоб вопил погромче. Не дурак же Шаман, рассказывать кому-то, что пацана подстрелил. Но на подходе к посёлку Мрак увидел, что дорогу охраняют. В полукилометре от него шарились вдоль леса два вооружённых мужика — наверняка получившие приказ сперва стрелять по чужаку, а уж потом разбираться. Мимо не проскочишь. Пришлось обходить посёлок задами.

Стафкину кобылу Мрак отпустил, своего коня вёл в поводу, придерживая привязанного к седлу Стафку — пацан то оклемывался, то снова впадал в забытьё.

Пробравшись на зады, к огородам, Мрак разглядел, что столбы ограды местами покривились, а натянутая между ними металлическая сетка просела, кое-где вовсе отошла. Зверю — по-прежнему преграда, а вот сам бы он пролезть сумел, да и Стафку за собой протащил. Наверное. Но пацан, как на грех, в очередной раз вырубился и начал стонать. Затыкать его — не вариант, задохнётся. Тащить стонущего — спалят, и больше уже Мрака из посёлка живым не выпустят. Придётся ехать дальше.

Недалеко от ограды сушилось развешанное на верёвках бельё: домотканые платья, штаны, рубахи. Мрак сперва поглядел равнодушно, а потом вдруг сообразил, что местные шмотки ему ой как пригодятся. В своём камуфляже он среди детей Матери Доброты что енот в курятнике, Шаман наверняка в красках расписал, как выглядит «зло». Переодеться лишним не будет.

Мрак отвёл коня подальше от дороги, в подлесок. Стонущего Стафку отвязал от седла, уложил на траву — пусть передохнёт. Пацан тут же благодарно смолк.

Мрак вернулся к забору. Отогнул сбоку проржавевшую сетку, протиснулся в образовавшуюся прореху. В несколько быстрых шагов оказался возле веревки с бельём, сдёрнул штаны и рубаху — не выбирая, какие под руку попались. И тут же назад. С замирающим сердцем прислушался: тишина. Повезло, никто его не срисовал.

В тех же кустах переоделся. Стащил свои штаны и майку, напялил местное шмотьё. Порадовался, что с размером почти угадал. Штаны вообще сели, как на родного, рубаха в плечах тесновата, ну да чёрт с ней. Могло быть хуже.

Мрак пристроил поверх длиннополой