Читать книгу - "Когти Тьмы - Семён Нестеров"

бывших будто в глазе бури — тихой части, где нет ветра. Выжившие добровольцы схватили под руки Мильтена и потащили прочь. Всё шло согласно плану. Опытные воины, которых было среди выживших большинство, были не впервые в подобной мясорубке и не теряли самообладания. Маг бессильно перебирал ногами, спотыкался, и его буквально несли, пока сознание его плавало где-то между болью, истощением и шоком, и пока он заливал в себя с трудом откупоренную бутылку, проливая жгучую жидкость себе на лицо, вместо открытого рта.

Из тридцати добровольцев назад тогда вернулись лишь десять, трое из которых были едва живы и умерли бы, если бы Мильтен не отпоил их своими зельями, в которые добавил экспериментальный ингредиент, последние остатки высушенного порошка алоэ, использованного когда-то мастером Дамароком для омолаживающего зелья. Это был буквально ингридиент последнего шанса — если он бы не помог, значит, спасти человека могло только божественное вмешательство. Но и цена этого вида алоэ была невероятной. Оно, в прямом смысле было просто бесценно — слишком мало его экземпляров было в мире, чтобы его кто-то продавал. Но Мильтену было всё равно на ценность, он собирался сделать всё возможное, чтобы спасти хотя бы немногих из тех, кто пожертвовал собой ради остальных.

Жертва храбрецов не была напрасной. У орков не осталось ни материалов, ни, что важнее, мастеров для постройки новых машин. Конечно, с галерами могли подвезти и то, и другое. Но та вылазка стала невидимой чертой, после которой орки стали намного, намного осторожнее. Они значительно отступили от стен, и перешли к глубокой осаде, оградив свой основной лагерь сделанным на скорую руку частоколом. Теперь они не чувствовали себя полными хозяевами положения, теперь они тоже боялись. У самых стен замка они оставили лишь постоянно сменяемые патрули. Вдали, на одном из холмов расположились шаманы. Они наблюдали и как будто чего-то ждали.

И можно было догадаться чего. Новой атаки драконов. Все в замке, от последнего каторжника до лорда Гаронда, понимали — это ненадолго. И когда эти отродья Белиара вернутся и возьмутся за осаждённых всерьёз, то никакие стены, никакие зелья и никакие молитвы уже не спасут их. Оркам, действительно, не было нужды спешить со штурмом и попусту терять воинов. Ослабленные и измождённые защитники не вынесут второй атаки, подобной той, что была недавно. Если до этого вообще дойдёт — если они не умрут с голоду раньше.

Ещё одной не столь очевидной пользой ночной вылазки было то, что орки стали гораздо осмотрительнее и в других частях долины рудников. Их патрули не уходили далеко от лагеря и это давало надежду, что ушедшие на разработку новых месторождений руды экспедиции смогут выжить и не будут обнаружены и уничтожены орками. Впрочем, даже без орков было много других угроз. Зверьё в долине так и не пришло до конца в норму, хищники и разные твари, прятавшиеся раньше по пещерам, стали часто выходить из своих нор даже днём. Рудниковая долина, которая и раньше была очень опасным местом, превратилась в воистину гиблое место.

Отгоняя воспоминания, Мильтен пытался сосредоточиться на работе без остатка. Лаборатория больше походила на пещеру алхимика-отшельника, чем на часть форпоста ордена Инноса. Терпкие пары кипящих отваров, сладковатая пыльца, аромат сушёных трав и едкий дым от недавно погасшей горелки — всё смешалось в неописуемый букет запахов, который делал воздух будто бы жидким и осязаемым. На столах в живописном беспорядке громоздились реторты, колбы и ступки. Только один стол был в относительно порядке — тот, за которым маг работал в данный момент. В углу тлели угли в печи, на которой булькал небольшой котёл с тёмной, почти чёрной жидкостью, издававшей при кипении запах гари и металла — похоже, кислота в нём частично растворяла ёмкость, но другой тары просто не было. И Мильтен, перемешивая очередное зелье в своей дымящейся колбе, чувствовал, что и сам никогда не будет прежним, будто эта война растворила и часть его прежней сущности.

Он и так был давно уже не простым человеком, и даже не простым магом. Он был тем, кто выжил, когда другие погибли. Но теперь он был тем, кому предстояло выживать снова и снова, день за днём. Он уже давно не думал, зачем всё это, для чего такие страдания и столько боли. Ответ был прост — они просто делали, что должно. Орки и другие отродья Белиара были врагами, они не знали пощады, и когда они разгрызут крепкий орешек замка рудниковой долины, то их армия пойдёт дальше, осадит город Хоринис и монастырь, попутно уничтожив все фермы и поселения в окрестностях. Именно поэтому он дал себе слово не отступать, пока это не потребует долг — пока он вновь не увидит Вершителя, и не будет вынужден отправиться в монастырь для исполнения обещания, данного то ли некроманту, то ли всё ещё великому магистру ордена. Скорее всего, Ксардас, конечно, не был в полной мере ни тем не другим. И чем больше Мильтен об этом думал, тем меньше понимал, кем же является этот странный и могущественный маг на самом деле, и какие цели преследует.

Мильтен ненадолго приостановил работу, опираясь обеими руками о край стола. Его голова гудела от усталости, веки наливались свинцом. Казалось, ещё немного — и он рухнет лицом в груду размолотых кореньев. Последние дни слились в один бесконечный кошмарный день, наполненный болью, страхом и этой изматывающей, монотонной работой. Каждое зелье, каждая мазь давались ценой невероятных усилий. Руки дрожали от перенапряжения и недосыпа, а в висках стучало, до сих пор напоминая о череде недавних битв и испытаний, навалившихся на него после падения барьера — похороны магов огня, бой с мракорисом, когтистые щупальца тьмы, насылавшие кошмары наяву и во сне и норовящие взорвать голову нестерпимой болью, затем бой с культистами Белиара, бегство из долины, противостояние с магистрами огня, испытывавшими его способности, сумасшедший марш обратно в долину рудников, оборона замка от орков и драконов, ночная вылазка к требушету, и, теперь, работа в лаборатории почти без отдыха. Он был на грани.

Шум за дверью, скрип петель и шаги заставили его вздрогнуть и с трудом выпрямиться. В проёме возникла знакомая массивная фигура в сияющих и тщательно начищенных, несмотря на военное положение, доспехах. Это был Сенграт — один из тех, кто использовал его капли ночного зрения, а затем практически на себе вынес молодого чародея из той бойни возле катапульты. Лицо довольно молодого рыцаря, едва ли бывшего старше Мильтена, «украшенное» несколькими небольшими рубцами, было