Читать книгу - "Горец. Имперский рыцарь - Дмитрий Старицкий"

Над письменным столом — три фотопортрета работы Шибза: императора, короля и маркграфа. Он действительно настоящий фотографический художник, наверное, один из первых в этом мире. Все портреты непарадные и несколько экспрессивные.

На противоположной стене над диваном — картина маслом с проплывающим над городом «Черным драконом». Ее Тавор, пока бегал по городу, увидел на рынке и сразу купил не торгуясь. Знал, шельма, что мне понравится. Неплохой художник, жаль, денщик не догадался его фамилию спросить.

В принципе меня и прошлый салон удовлетворял, но приходится соответствовать образу крутого фабриканта. Тут и деловых партнеров принимать случится, а те судят исключительно по одежке. Пока я военной формой спасаюсь от совсем корявых понтов.

Большой мощный довоенной имперской постройки паровоз на пяти осях — одолжение от Бисеров, должен потянуть мой последний состав. К нему перед салон-вагоном прицеплены пять неотремонтированных паровозов и платформа с тремя компактными паровыми машинами с вертикальным котлом. Эти машины механики мне выломали в отстойнике из побитых маневровых паровозиков — есть у меня идея сделать на их основе гусеничный трактор. Пока трактор…

Паровоз этот я обязался принцу отправить обратно с составом лимонов. И как можно скорее. Принц даже полностью авансировал мне эти закупки. Хорошо, что я догадался взять с собой в путь свой почтовый вагон с сейфом, иначе куда бы я положил такую кучу серебра. Из прибыли я вез обратно только долю Вальда. Остальное овеществилось в товаре.

Пришлось, пользуясь правами хозяина, взять дополнительно несколько ручных пулеметов с завода (официально — на испытания новых стволов в горах). Только в почтовый вагон занесли пару. А то не дай ушедшие боги опять имперские «махновцы» дорогу перекроют.

За салон-вагоном — почтовый вагон с личным багажом и охраной. Два пустых товарных вагона для закупок в Гоблинце. И вагон третьего класса для сманенных в Рецию переселенцев.

Предпоследний мой грузовой состав с паровозом, который добыл для меня Молас (за очень дополнительные услуги с моей стороны) отправили прошлой ночью. Тавор убыл старшим эшелона с частью охраны.

Место моего денщика все теснее занимал стеснительный и аккуратный реций Ягр, а разбитной и проворный огемец Тавор чем дальше, тем больше превращался в моего личного порученца. И эта служба ему больше нравилась. Тем более что после задвигания меня в резерв я не заставлял его больше носить не любимую им флотскую форму и разрешил пришить к мундиру реальные, а не бутафорские знаки различия. Тут уж я сам удивился, увидав на нем погоны фельдфебеля. Быстро растут люди на стезе «стука». Главное, правильно выбрать, кому стучать.

Кстати о переселенцах. Когда я приглашал к себе на работу механиков с путейского отстойника, то я даже не предполагал, что реально таких беженцев придет к моему отъезду столь много.

Огемцев.

Удетов.

Куявцев.

И даже цугул.

С женами и детьми.

Все бывшие путейцы — работники паромной переправы, разъезда и станции при них. Выгнали их ко мне война, мороз, голод и неустроенность.

Пришлось еще три пассажирских вагона срочно доставать. Бросить тут этих людей мне совесть не позволила, когда я в силах дать им кров, работу и заработок без потери ими человеческого достоинства. Люди они все работящие, не креаклы какие. На втором разъезде от Втуца у меня всем работа найдется.

А «кто есть ху» из них — в дороге проверим. Озадачим человека Моласа разработать для них единую анкету. Не зря этого неприметного офицера в массу переселенцев внедрили под видом телеграфного связиста. (Не того связиста, кто провода тянет, а того, кто этими проводами руки за спиной связывает, как шутили на моей родине.) Вот и назначил я его старшим над этим табором на время пути. А кто ему сказал, что будет легко?

С Маарой все же решил проститься лично, а не посылать денщика забрать оставленные мной у нее в «приюте» вещи. Иначе, посчитал я, как-то не по-мужски будет. Уподоблюсь нашкодившему школьнику.

И не ошибся.

Встретила меня чаровница радостно, ласково и даже очень мило поблагодарила за хорошую новогоднюю ночь. Попыток тащить меня сразу в койку не проявила. Притворно огорчилась, что мне пора уезжать «уже сегодня». Сказала, что всегда рада меня видеть у себя в гостях. Ласково поцеловала и добавила:

— Не торопись убегать, котик, тут к тебе сюда люди едут, — на слове «люди» она сделала акцент. — Я пока приготовлю тебе кофе. Сама.

Я успел не только попить кофе и поесть пирожных домашней выпечки, но и поболтать о том о сем с Маарой. О пустяках…

«Людьми» оказались Крон с Лосем.

Последний поставил на стол дорогой кофр из толстой бычьей кожи. Видно, что тяжелый. При этом пробасил:

— Это тебе просили передать, Пулеметчик. Сам, наверное, знаешь кто.

Я, сидя в кресле, умудрился посмотреть на стоящего гиганта сверху вниз и немедленно расставить точки над «ё».

— Ты берега не попутал, Лось? Это я для его величества ольмюцкого короля Бисера Восемнадцатого пулеметчик. А для тебя, loschara, «ваша милость», — и, кивнув на кофр, спросил: — Что здесь?

— Семь кило рыжья, ваша милость, — пробубнил Лось недовольным тоном.

Крон смотрел на эту сцену, слегка склонив голову к правому плечу, и смеялся глазами. Потом сел без приглашения и констатировал:

— Умеешь. Считать будешь?

— Зачем? — пожал я плечами. — Если вы скрысятничали, то вам не жить. Вы это и сами знаете.

— Верно мыслишь, ваша милость, крысы в нашей гильдии не выживают. Лось, выйди.

— Останься, — притормозил я узлового смотрящего. — Что там у тебя с контрабандой?

Переговоры тет-а-тет с регентом Ночной гильдии Будвица не входили в мои планы. Мало ли что он потом про них наплетет. А так у меня свидетель останется.

— А разве это не заметно, — пробасил тот, — по тому, сколько республиканского коньяка в последнее время появилось в продаже?

— Это который «трофейный»? — переспросил я.

— Он самый. Мы, ваша милость, вам пару ящиков в подарок приготовили. Заносить?

Я кивнул разрешая.

Лось стукнул в дверь, она открылась, и здоровенный парень внес на руках два деревянных ящика, каждый на дюжину пузатых бутылок. Лось снял их по одному из его рук, поставил на пол и рукой отослал свою шестерку обратно.

— Все честь по чести, господин барон. Только для аристократии, — не удержался он от подколки. — Двадцать лет выдержки.

— С республикой напрямую стали работать? — проявил я интерес.

— Если бы… Через два посредника на Соленых островах и еще одного в Скании. Всю экономию на пошлинах они и съедают. Так что берем ценой.

— А что вы от меня хотите, люди?