Читать книгу - "Альтер эво - Анастасия Александровна Иванова"

открыл окно и теперь высовывается из него, проверяя, как там, внизу. Майя рассеянно отмечает, что они находятся, по всей видимости, в комнате для личных нужд – здесь есть шкаф, и узкая аскетическая кровать, и даже небольшой умывальник – выглядит все это довольно просто. На столике у кровати лежит маленький предмет, и Майя почему-то берет его, а потом почему-то опускает в карман широких спортивных штанов, а потом ясно почему забрасывает ремень «штейра» за спину.

Давид втягивается обратно и манит ее рукой.

– Ни звука, – произносит он одними губами и тычет пальцем вниз. – Повторяй за мной.

Потом он снова высовывается из окна, но спиной вниз, хватается за что-то невидимое сбоку и сверху от оконного проема, подтягивается и вылезает наружу целиком. После чего Майя видит лишь, как его ноги мелькают в окне и исчезают. Интересно, каким макаром она должна это повторить?

Шум на лестнице. На деле – прямо за дверью на лестницу.

Вообще-то это удар в дверь.

Майя выглядывает в окно и видит внизу, у стены, человека при полном параде (дымно-серый костюм, тактические ботинки, балаклава, короткоствол в руках).

Удар в дверь повторяется.

Чертыхнувшись про себя, Майя переворачивается в распахнутой раме и видит над собой, во-первых, акварельно-голубые мазки на сером фоне неба, а во-вторых – металлический рейлинг, похожий на карниз для штор, сбоку от окна. Будь она проклята, если это не для того, чтобы вывешивать на стенах флаги. А сбоку от окна хорошо видны выступающие из кладки отдельные кирпичики – в шахматном порядке, для красоты.

Майя цепляется за рейлинг, как можно тише выбирается из окна, подключает мышцы спины (ОФП полли, двадцать подтягиваний узким хватом хотя бы), ставит ногу на выпирающий кирпич, распрямляет ногу, перехватывает рукой кирпич повыше. Это просто стена для боулдеринга на скалодроме, ничего больше. Майя однажды ходила на пару занятий. Легкотня.

Через миг на фоне серого неба с прорехами цвета юности и надежды появляется голова Давида. Он протягивает к Майе обе руки, перехватывает за предплечья, когда она уже готова перевалиться через край крыши, и затаскивает наверх.

Крыша – это просто ужас: сплошные горки вверх-вниз. Майя крадется, как может: под ногами листовое железо. Сверху видно, что замок стоит на границе обжитого коттеджного участка и рощицы, предваряемой чем-то вроде сильно заросшего пустыря. Они с Давидом пробираются к тому углу здания, который ближе к зарослям. Но Майе непонятно, на что они, собственно, надеются: ясно же, что замок оцеплен. На подъездной дорожке стоят несколько транспортов – кажется, «антитеррор». По какой бы стороне они ни надумали спускаться, их непременно заметят.

Но оказывается, что спускаться-то Давид и не собирается.

Как и Майя, он продвигается по кровле гусиным шагом, причем не сводит глаз с покрытия у себя под ногами, всей повадкой напоминая идущего носом в землю бигля. Майя тоже обратила внимание: листовое железо покрывает только видимые снаружи скаты крыши и сильно выступающие вверх башенки, а в середине, во впадинах, материал другой – напоминает толь, но не он.

Давид останавливается во впадине между острых крыш двух башенок и начинает водить ладонью по покрытию. Он прощупывает шов на стыке плоскостей, подцепляет покрытие пальцами и оттягивает на себя, поднимая, как тяжелый эластичный ковер, потом встает так, чтобы удерживать его спиной. Под «ковром» Майя видит круг, будто канализационный люк в мостовой – но это, конечно, не канализационный, а просто люк, как на подлодке, думает Майя, которая в жизни не бывала на подлодках, но, должно быть, очень похоже. Сперва ей немного странно, почему нет замочной скважины, но потом она догадывается: не всегда же знаешь, когда настанет конец света, и не всякую секунду с тобой будет ключ. В круглой двери есть круглая же выемка с поворотной ручкой, как на сейфе. Давид сосредотачивается, пять раз крутит ее туда-сюда. Негромкий «чпок». Давид поддевает дверь за край, поднимает и кивает Майе:

– Лестница внизу. Давай.

Истинно так: к краю отверстия приварен узкий вертикальный металлический трап. Забравшись в дыру, Майя без труда спускается на несколько ступенек, после чего трап обрывается где-то за метр от пола. Давид лезет следом и опускает за собой круглую крышку. Майя догадывается, что сверху на нее сам собой падает лист покрытия, и все становится как было.

Давид чем-то шуршит. В помещении загорается светодиодная лампочка.

Воздух здесь спертый, но дышать можно. Они стоят друг напротив друга в комнате два на два на два с половиной. Без двери. Без окон. В компании всего четырех предметов: ведра с крышкой, пятилитровой бутыли с водой, аптечки, матраса-футона. Еще с рюкзаком и «штейром».

– Я не просто состоял в банде, – помедлив, произносит Давид. – Я был… чем-то вроде адъютанта. Личного секретаря.

Майя просто кивает.

– Я до сих пор не понимаю, почему он меня отпустил.

На это Майя не отвечает.

– Это – его тайная комната. И теперь о ней, кроме нас с тобой, не знает никто. Чуть позже приоткроем люк – иначе вдвоем задохнемся. В остальном здесь вполне можно переждать.

Майя слишком растеряна, измотана, перепугана и сбита с толку, иначе непременно пошутила бы – мысленно – на тему «умеешь же ты устраивать свидания».

Вместо этого она отходит к стене, прислоняется к ней лопатками и не то спрашивает, не то утверждает:

– Ты же убил его. Даймё. Ты его застрелил.

– Да, – кивает Давид. – Он убил бы меня.

Майя сползает по стене и садится на корточки.

– Расскажи мне, что было после того, как… после подвала, – просит она.

10

Оказавшись дома, Марк свалился на кровать, не раздеваясь, и проспал до вечера. Китин не стал его пытать, просто отвез домой и за всю поездку спросил лишь, прояснила ли встреча что-нибудь в деле. Марк сказал – прояснила, но кое-какие белые пятна остались. Он позвонит. Честно, на этот раз – позвонит, и очень скоро, буквально завтра.

Проснувшись в сумерках, Марк позвонил в доставку и, пока ждал еды, сварил полный кофейник и насыпал семечек синицам. А потом заставил стол коробками вока и пообедал в приятной пернатой компании.

…Значит, паладинов больше нет. Боги покинули их мир, а они и не заметили. Рутина, убийца магии.

Некоторые синички выделывали уморительные штуки. Повисали вниз головой, держась лапками за веревку или, распушаясь в ершистый черно-желтый комок, отгоняли конкурентов. Интересно, доставляли ли люди своим богам… нет, «боги» – не то, не подходит, слишком пафосно и не соответствует… Приносили ли люди своим бенефакторам столько эстетического удовольствия? Синицы, по крайней мере, яркие.

…Значит, никаких