Читать книгу - "Не время умирать - Ян Валетов"

Головная фара на паровозе не работала, починить ее Книжник не успел, и локомотив буквально ввинтился в абсолютную тьму, которую нарушали лишь алые отблески бушующего в топке пламени. Только благодаря этому Тим мог рассмотреть тень Сибиллы рядом с собой и неясные силуэты Бегуна и острозубой в паровозной кабине.

В ушах звенело, и немного кружилась голова. Рот был полон угольной пыли.

Тим протянул руку, с замиранием сердца тронул Сибиллу за плечо – она подняла голову. Тим не видел ее лица, он не видел сводов тоннеля, он не видел ничего – мир сжался до размеров тендерной платформы и паровозной кабины. Вокруг бушевали белые вихри. Звук работающей паровой машины отражался от невидимых стен: «Уф! Уф! Уф!» Понять, с какой скоростью передвигается локомотив, Книжник не мог, но паровоз достаточно ощутимо раскачивало, значит, они ехали быстро.

Тим пожал руку жрице, и она вернула пожатие: все в порядке, я здесь, я в сознании – и тогда он, даже не пытаясь встать на ноги, съехал к кабине на заднице. И вовремя!

Хранительница освободилась от пластиковой стяжки и схватилась с Бегуном не на жизнь, а на смерть! И вождь Парка – опытный и жестокий боец – в этой схватке явно не был в числе фаворитов.

Острозубая оседлала его и, обхватив ногами шею, душила коленями. Вождь метался по тесной кабине, намеренно врезаясь во все, что попадалось на пути, но Хранительница не разжимала хватки. Бегун даже изловчился достать тесак Белки, но острозубая перехватила удар и вцепилась ему в кисть своими жуткими треугольными зубами.

Тим охнул.

Автомат был бесполезен в такой тесноте, и он потащил из-за пояса пистолет, но не успел его достать, как оседланный Бегун врубился ему в грудь на полном ходу. Несмотря на бронежилет, Книжнику показалось, что на этот раз его лягнула лошадь. Хорошо, что далеко лететь не пришлось, и он не ударился затылком, но лишился дыхания на несколько драгоценных мгновений.

Борьба между Бегуном и Хранительницей к тому времени перешла в партер. Тим подобрал упавший пистолет, но стрелять побоялся: слишком тесно переплелись тела. Он было примерился ударить острозубую рукоятью, но не успел: придушенный Бегун сделал очередной невероятный кульбит, и Хранительница оказалась прижата спиной к раскаленной докрасна заслонке паровозной топки.

Металл прожег одежду и плоть мгновенно, превращая их в уголья. Хранительница заорала от боли и выпустила из челюстей прокушенную руку вождя. Бегун, не колеблясь, взмахнул тесаком и всадил острое массивное лезвие чуть выше колена острозубой. Всадил и провернул, разрезая связки и сухожилия, но смертельная хватка не ослабла.

Книжник бросился на помощь Бегуну, но в этот момент что-то мелькнуло на самой границе его зрения, какая-то тень пронеслась за окном, и он инстинктивно развернулся в ту сторону.

Их было двое. Один совсем мелкий и хилый, похожий на оголодавшего тина, чернявый, с кривым неприятным лицом. Второй же – пухлый, чтобы не сказать жирный, с круглой, как луна, и такой же бледной физиономией.

Тима спасло то, что они полезли в дверной проем одновременно, мешая друг другу. Книжник отпрянул в сторону, спасаясь от заточенного металлического прута, нацеленного ему в горло, и выстрелил прежде, чем сообразил, что делает. Он зацепился о ноги Бегуна и упал на задницу, больно ударившись о железный пол, но его пистолет оставался нацеленным на нападавших.

Отдача рванула ствол в сторону и вверх.

Расстояние было совсем небольшим, и промахнуться Книжник не мог, даже если бы хотел. Первый же выстрел пробил чернявому переносицу, и он завалился назад, сковывая движения пухлого. Три следующие пули разнесли скулу и висок толстяку.

Перед глазами Тима блеснула сталь, чьи-то цепкие пальцы впились ему в бороду, вырывая из нее клочья. Он, не глядя, выстрелил вверх, кто-то охнул и рука исчезла. Книжник попытался вскочить на ноги и едва не попал под лезвие тесака, которым размахивал Бегун, – сталь просвистела в дюйме от кадыка Тима и с хрустом врубилась в коленную чашечку Хранительницы. Книжник увидел, что вождь продолжает прижимать острозубую к раскаленной топке и почти отхватил ей ногу у колена. Одежда на Хранительнице горела, а Бегун навис над ней с почерневшим от удушья лицом и рубил, рубил, рубил ножом, пока от ударов кость не разлетелась вдребезги. Бегун с торжествующим воплем вскочил на ноги, держа в свободной руке отрезанную ногу острозубой, которая, не переставая орать, протянула к нему скрюченные руки. Одежда на ней горела, но еще ярче горели на окровавленном лице безумные, жуткие, совершенно нечеловеческие глаза.

Бегун закричать не мог, лицо его было темным от прилившей крови, он молча размахнулся и обрушил на Хранительницу импровизированную дубину. Удар своротил челюсть острозубой набок и бросил ее на пол, под ноги вождю, и Бегун заработал отрубленной ногой, как никогда не виданный им поршень паровой машины.

Снаружи загрохотал автомат Сибиллы, залаял, застучал короткими очередями. В окно кабины сунулась еще одна морда, на этот раз волосатая, с круглыми глазами оула. Книжник мгновенно отреагировал: всадил последнюю пулю прямо в совиный глаз и даже не удивился своей внезапной меткости.