Читать книгу - "Врата скорби. Следующая остановка – смерть - Александр Афанасьев"

Впрочем, жадность до нового и любопытство – вовсе не сделали Джонатана-хаджи неосторожным – он путешествовал по таким местам, где путешественник рискует быть разорванным тигром или умереть от укуса паука размером с ноготь – и остался в живых потому, что был очень, очень осторожен. Именно поэтому – он достал из ящика стола бельгийский тринадцатизарядный Браунинг, коробку патронов и запасной магазин. Снарядив оба магазина, один он вставил в пистолет и передернул затвор, второй – сунул в карман и туда же – ссыпал оставшиеся патроны. Еще – при нем всегда был небольшой набор, состоящий из лезвия и пары отмычек. Все это он держал в ботинке, в подошве – на случай, если его украдут или захватят в заложники. Жизнь здесь была простая и похищение людей ради выкупа – для горцев было нормой.

Проверив, как на нем сидит его одежда – в ней, он ничем не отличался от горцев, если не считать обуви (впрочем, обувь могла быть и военным трофеем, стащенным с ног убитого врага) – он вышел на улицу. Привычно огляделся – никого. Фонари здесь не горели по той простой причине, что их не было вовсе – но он уже научился ориентироваться на улочках Шук Абдаллы ночью. Джонатан-хаджи пошел влево, больше ориентируясь на слух, чем на зрение. Арабская ночь лукава, тени – могут обозначать многое, но еще никто не сумел скрыть свои шаги и свое дыхание так, что опытный человек их бы не услышал…

На углу – раздался свист. Необычный свист – таким свистом разбойники предупреждали друг друга об опасности. Джонатан-хаджи моментально сел на корточки – обычная и удобная для этих мест поза – и ответил хриплым криком орла – падальщика. Оружие он конечно достал и снял его с предохранителя…

В темноте – послышались осторожные шаги.

– Это вы, хаджи?

– Да, я…

Джонатан-хаджи узнал голос своего агента

– Все в порядке?

– Да. Вы допустили ошибку, хаджи.

– Какую же.

– Падальщики не летают по ночам. И не кричат….

О мерах опознания – они договаривались заранее

– Почему раньше не сказал?

Агент не ответил

– Мы идем?

– Да, они ждут нас.

– Сколько их будет?

– Не знаю… – с сомнением сказал агент – обычно, бывает трое или четверо.

– Ладно, пошли.

И они пошли темными улицами, приближаясь к чайхане чайханщика Гариба…

Когда они подошли к ней – Али постучал в дверь. Дверь была заперта. Али постучал снова.

– Так должно быть?

– Нет…

После нового стука – за дверью завозились. Джонатан-Хаджи взвел курок Браунинга

– Кто там?

– Аллаху Акбар… – сказал Али

– Мухаммед Расуль Аллах

Лязгнул засов, на улицу выглянул сам Гариб.

– О, Аллах, кто это…

– Оживляет масджиды Аллаху тот, кто совершает салат, дает закят и не боится никого, кроме Аллаха…

– Может быть, он окажется идущим верно. Кого ты привел, ахи?

– Друга. Его ждут.

Гариб отступил в сторону.

– Ты знаешь дорогу…

Они прошли через помещение чайханы, с его возвышениями – постаментами, которых тут были вместо столов, прошли через помещение, заставленное товаром – которое на сей раз никто не охранял. Али постучал в дверь.

– Кто там?

– Открой, брат…

Дверь открылась. Али увидел бородача, там дальше, кажется, был еще кто-то.

– Что произошло?

– Это друг. Я тебе говорил про него…

– Ну, проходи…

Али – шагнул внутрь, и следом – шагнул Джонатан-хаджи. Он даже не понял, что произошло – пистолет был у него в руке, заряженный и взведенный, но не было сил его поднять. Глаза – ослепила вспышка, он подумал, что что-то взорвалось – но перед собой он увидел только бородатого, с широким лицом человека, явно европейца. Потом – ноги англичанина подкосились, он упал – и когда его голова ударилась о земляной пол потайной комнаты – он был уже мертв. Тот, то его убил – имел немалый опыт в этом, причем резал он не скот, а людей. Удар у него был поставлен на человека…

Впрочем, для матерого троцкиста, сумевшего в двадцать седьмом бежать из здания суда от неизбежной виселицы, и все это время скитавшегося по свету, убивавшего людей – странного малою Было бы странно, если бы было по-иному.

– О, Аллах, зачем ты это сделал?

– Предатель!

Али посмотрел в другую сторону – он оказался зажат между двумя врагами. В комнате – действительно был еще третий – женщина. Сейчас – на ней не было ничего, кроме ремня ее пистолета-пулемета, из которого она целилась в Али. Это было бы впечатляющее зрелище, особенно здесь, в дико пуританском Шук Абдалле – если бы палец не был на спусковом крючке, и если бы в глазах была хоть капля жалости. Но нет – женщина смотрела на начальника дворцовой стражи глазами психопатки или бомбистки-шахидки^[91]. Прямой и какой-то застывший взгляд человека, который готов и убить и умереть за Аллаха…

– Подожди, Джамиля, не стреляй… – сказал бородач, засовывая нож обратно в чехол – зачем ты привел сюда этого кяфира?

– Но он на нашей стороне! Он против русских! Он хотел помочь нам! За ним – Англия, она может дать оружие и инструкторов! Я знаю это, потому что и сам был в таком лагере!

Бородач подошел вплотную. Обнял Али, придержал так, чтобы тот смотрел прямо на него.

– Ты все еще ничего не понял, брат… – сказал он – среди кяфиров для нас нет, и не может быть друзей. Каждый кяфир несет грязь. Кяфир грязен во всем, у него грязное тело, грязная душа, грязные мысли. И тот, кто вынужден существовать среди кяфиров – тот тоже загрязняется от них, но машалла, очищается пятиразовым салатом и следованием по пути Аллаха Всевышнего, по пути Джихада. Это дает ему искупление. Но англизу, неверному – нее будет никакого искупления, и в день Суда у него не будет заступника. Англизы – такие же кяффиры, как и руси, ничуть не лучше. И они – так же оскверняют все, к чему прикасаются. Убивать англизов – не менее важно, чем убивать руси. И когда мы выгоним с этой земли руси – мы пойдем на другую сторону границы и выгоним и англизов, залив горы и пустыни кровью. И я спрашивают – ты с нами, брат? Ты – с нами?