Читать книгу - "Бык из машины - Генри Лайон Олди"

– Эфра, успокойся.

– Успокойся? Да я глаза тебе выцарапаю!

Тарелка из небьющегося стекла разлетелась об пол. За ней – вторая тарелка, тоже из небьющегося стекла. Вдребезги, вдрызг, в мелкое крошево. Рагу, оценил Питфей. Мое рагу отвратительно выглядит на паркетной доске «ясень-коньяк». Надо было класть в столовой «дуб-карамель», вышло бы лучше.

– Разве ты дед? Ты садист!

– Я дед.

– И ты молчал? Молчал?!

– Я не молчал. Я просто…

– Нашему мальчику угрожали, а ты сказал мне об этом только сейчас?!

– Я…

– Козел!

Козел, вздохнул Питфей. Все кругом быки, а я – старый бездушный козел. Зачем я дал ей прослушать запись ночного разговора у Миноса? «Почему вы не хотите, чтобы я убрал его сам?» – спросил инспектор Синид, и моя девочка побледнела. «Я сделаю это аккуратно, – сказал инспектор Синид. – Я все делаю аккуратно, вы знаете.» Моя девочка побагровела, и началось. То, что Минос дважды произнес «запрещаю», один раз «категорически» и еще один раз «Тезея не трогать, это приказ», прошло мимо ушей моей девочки. Волчица, бешеная волчица. Эфра, я тебя люблю. Я тебя обожаю.

– Ты немедленно вышлешь в Кекрополь оперативную группу!

– Зачем?

– Ты приставишь к нему охрану! К нашему мальчику!

– Эфра, к оперативному агенту не приставляют охрану. Это смешно. Это нелепо, наконец! Я выслал ему сообщение с шифрованной ссылкой на запись встречи у Миноса. Велел быть осторожным с сыном доктора Прокруста. Не думаю, что инспектор нарушит приказ, но лишняя перестраховка не повредит.

– Тезей ответил? Он получил ссылку?!

– Еще не ответил.

– С ним нет связи? Абонент вне зоны доступа?!

– Связь есть, – соврал Питфей. – Он сбрасывает вызовы. Наверное, у мальчика важная встреча. Или вайфер вот-вот разрядится.

Эфра била в самые уязвимые места. Молчание внука тревожило Питфея, но он не мог, не имел права выдать свое волнение дочери.

– Вайфер? Какой ты Паучок? Ты козел, козел…

Розетка с маслинами превратилась в осколки. Повсюду разлетелись черные лаковые «пули», фаршированные лимоном. Питфей поджал ноги. Он бы встал и ушел, да не мог. Дома Питфей любил ходить босиком, и сейчас, когда пол был усеян осколками, он рисковал охрометь на неделю, если не больше. Это она нарочно, предположил он. Чтобы я остался здесь. Если она захочет меня прикончить, я должен быть под рукой.

– Тебя вызывают. Ответь!

– Сейчас…

– Это наш мальчик?

Питфей взял пульт дистанционного управления, ткнул в направлении Smart TV, висевшего на стене:

– Нет, это меня. Я велел организовать мне беседу с Деметрой Конс. Приберись, неудобно…

– Я никуда отсюда не уйду! И не надейся!

– Хорошо, сиди тут…

Экран засветился голубым. Женский голос спросил:

– Госпожа Конс на связи. Обоюдный видео-режим?

– Да, – подтвердил Питфей. – Меня давать крупным планом. Так, чтобы интерьер столовой в кадр не попадал.

– Принято.

– Стол, желательно – тоже.

– Принято. Начать сеанс?

– Через три минуты.

Он повернулся к Эфре:

– Госпожа Конс работала нянькой у доктора Прокруста. Опекала его сына в дошкольном возрасте – и потом, вплоть до третьего класса. Молчи и не вмешивайся.

– Козел, – буркнула Эфра.

Это означало: молчу и не вмешиваюсь, будь ты проклят.

– Три минуты истекли, – напомнил женский голос.

На экране возникла неопрятная гостиная. Комод, трельяж, этажерки, тумбочки – все было в три этажа заставлено дешевым фарфором, вульгарными подсвечниками, подушечками для иголок, пейзажной вышивкой, куклами и фотографиями в рамках. Завершали композицию груды сувениров из серии «все за пятьдесят оболов». На колченогом диванчике, застеленном вытертым покрывалом с бахромой, сидела чудовищно толстая старуха. Сидела? Расплылась, свесив на грудь пять отвисших подбородков.

– Здравствуйте, госпожа Конс, – Питфей был сама любезность. – Я очень признателен вам за то, что вы любезно согласились…

– Деньги, – напомнила старуха. – Вы обещали заплатить вперед.

– Разумеется.

– Пока я не получу мои законные денежки, я и словечка не вымолвлю. Так и буду сидеть сиднем, пока вам не надоест.

На столике перед госпожой Конс запиликал вайфер древней модели.

– Что за шуточки? – с подозрением поинтересовалась старуха. – Ваша работа?

– Моя, – Питфей улыбнулся. Ловкач-коммивояжер, втюхивающий домохозяйкам фракийские чудо-мультиварки, сдох бы от зависти при виде этой улыбки. – Это сообщение, госпожа Конс. На ваш счет…

– На мой пенсионный счет, – брюзгливо уточнила старуха. Спицы в ее руках, до того неподвижные, вновь пришли в движение: госпожа Конс вязала салфетку в виде жутковатой снежинки. – И пенсия, доложу я вам, мизерная. Не разбежишься, да…

– На ваш пенсионный счет только что поступил аванс за нашу перспективную беседу. Четыре тысячи драхм, как вам и обещали. Можете проверить.

– И проверю. Мошенников нынче развелось, не продохнуть. Села на толчок, глядь, а тебя уже обобрали…

Переложив спицы в левую руку, правой старуха с третьей попытки ухватила вайфер. Долго, шевеля губами, читала сообщение. Хмурилась, словно вместо зачисления денег на ее карточку подвесили внушительный долг.

– Еще четыре тысячи вы получите после разговора, – напомнил Питфей. – Может быть, прислать к вам курьера с наличными?

Старуха тряхнула подбородками:

– Не надо. Знаю я ваших курьеров: привезут денежки, а там резаная газета. Ладно, спрашивайте. Только я уже предупреждала: давние дела, подзабылись…

– Вы помните Синида Полипемониди?

– Ну, помню. Я их всех помню, засранцев.

– Мне сообщили, что частную лабораторию его отца разгромили. Разгром случился вскоре после похорон матери Синида…

– Ну, громили. Сам засранец и громил. Мелкий, а шороху навел…

– Кто громил?

– Синид, кто же еще?

– Вы уверены?

Не сдержавшись, Питфей положил ладонь на колено дочери, крепко сжал пальцы. Эфра ответила слабым кивком. Клевала крупная рыба, следовало запастись терпением.

– Зачем, – Питфей изобразил недоверие к услышанному, – мальчику в дошкольном возрасте громить лабораторию отца?

– Смерти боялся, вот зачем.

– Поясните.

– Мамка у него померла, сами же знаете. Мало́й чуть умом не тронулся: я, мол, тоже скоро копыта отброшу. Мне плакался: раз мамка в могиле, так и я в могилу сойду. Болезнь, значит, от мамки перешла. Боялся так, что ссался по ночам. Я его носом в мокрую простыню тычу, бранюсь, а у самой сердце не на месте. Жалко мало́го… Вы мне вот что скажите: если я чего не так брякну, вы, небось, аванс заберете, а?