Читать книгу - "Пешка - Джоан Виндж"

За вопросом Элнер не стояло ничего, кроме уважения и искреннего любопытства. Я засмеялся.

— Как?.. Пройдя пару кругов ада, — как и все, что я делал в Старом городе. Я удрал от банды вербовщиков, но легионеры схватили меня за то, что я натянул нос добропорядочному гражданину. Они проверили меня на псионические способности, — они проверяли каждую выловленную рыбешку, потому что Федерации требовались псионы. Раз псионы все поголовно — бандиты, то как же иначе вы бы нашли такого? — Я улыбнулся, и Элнер опустила глаза. — Вот поэтому-то я и встретил Джули. Она тоже была в группе. Зибелинг отвечал за нас. Он создал эту группу как терапевтическую, что было лишь предлогом, чтобы научить нас пользоваться Даром да еще чтобы ФТУ оплачивало это. ФТУ надеялось, , что Рубай польстится на нас, что мы притянем его, как магниты…

— Рубай?

— Квиксилвер… его звали Рубай. Да, у него было имя, — сказал я, не вполне понимая, почему меня так волновало то, что никто не помнит его имени. — Они знали, что он ищет надежных людей. Будучи не в состоянии перекрыть ему кислород каким-либо другим способом, они решили, что невелика потеря, если он, коли обнаружит подставу, убьет пару-тройку выродков.

— М… да… Пешка, — задумчиво пробормотала Элнер.

— М… да… Что?

— «Пешка» — это подневольный, которого используют для неприятной или опасной работы.

— Да, — согласился я. — Точное словечко. Рубай выбрал четырех из нас и послал работать с его людьми на Синдер; они пытались разбить охрану шахты.

— Если вы работали под прикрытием ФТУ, тогда почему… — смущенно спросила Элнер, вспоминая о моих шрамах.

Я дотронулся до спины, и у меня задергались углы рта.

— Как я уже сказал, правда — всегда дело непростое. Зибелинг и я… поначалу мы не очень-то ладили. Он вышвырнул меня из группы и отправил назад, в лапы Контрактного Труда. Но, когда Рубай обнаружил это, он воспользовался случаем и устроил так, что меня выслали на Синдер. Я стал его тайным агентом.

Мир провалился в белое — в воспоминания того, что я увидел там и что со мной сотворили; то было время, когда я желал Рубаю успеха. Он даже рассчитывал на это.

— Рубай дал бы мне все, что я захочу, если бы я дал ему рудники. Он доверял мне, потому что думал, что мы — два сапога пара: оба — мертвые внутри. Это были времена, когда я сам почти поверил в это. Но Рубай ошибся.

Я заморгал — воспоминания резали мне глаза.

— Почему вы все-таки не поверили? — серьезно спросила Элнер.

Я стал разглядывать стол. Тарелка с недоеденным завтраком показалась мне галлюцинацией.

— Из-за Джули. Она научила меня тому, чему Зибелинг не знал, как научить. Поэтому я до сих пор… жив. И поэтому я все еще могу заботиться не только о себе, — отвечал я, не поднимая головы. — Думаю, что, возясь со мной, она и сама кое-чему научилась. Интересно, и откуда она так много знала об этом?

Элнер промолчала.

— Ну а почему вы вышли замуж за Та Минга? — наконец-то задал я этот вопрос. — Почему вы разрешили им злоупотребить их влиянием на вас? Они заставили вас это сделать?

Элнер слегка улыбнулась, поняв, что я как бы возвращаю ей ее же вопросы.

— О нет! Меня ни к чему не принуждали. Я вышла замуж за Кельвина, потому что хотела этого. И Кельвин тоже. Тогда я была моложе… — Говоря «моложе», Элнер имела в виду не возраст. — Я его очень любила. Чего мне было еще желать? — Тогда Элнер думала, что ее интересы защищены. Она думала, что Кельвин никогда не умрет.

— А как он умер?

— Он был в отъезде по делам Центавра на Дэндроузе, когда это случилось. Тяжелая внутрисетевая авария… Детали не имеют значения. Они нашли доказательства саботажа. — Элнер глядела куда-то в сторону, руки ее, до того спокойно лежавшие на столе, задрожали. — Это произошло почти сразу после смерти матери Джули.

— А что случилось с ней?

— У нее были проблемы с наркотиками. — Элнер все еще смотрела в пространство. — Говорили, что это случайная передозировка. Но с тех пор, когда семья узнала, что Джули… что Джули… — Дефективная, — сказал ее мозг беспомощно, инстинктивно. — … псион, возникли известные подозрения, и ее мать начали обвинять в том, что она или внесла заразные гены в кровь Та Мингов, или изначально подделала родовые грамоты…

— То есть вы хотите сказать, что вы думаете, будто это Та Минги убили ее? — Я вспомнил, что Ласуль в ответ на мой вопрос о матери Джули, первой жене Харона, пробормотала нечто невразумительное.

— Ничего не доказано… в любом случае. Мать Джули была связана с Триумвиратом. Предполагалось, что ее замужество разрядит напряженные отношения Центавра с Тройкой. Это повлекло за собой изменения определенных интересов и перераздел влияний в той самой планетной системе, где умер Кельвин.

— Значит, она была заложником. И возможно, диверсантом.

Элнер слегка испугалась.

— Возможно, в каком-то смысле. — В глазах ее вдруг поплыла грусть. — Но, тогда уж, разве все мы — не заложники у судьбы?

— Тогда, может быть, ваш муж должен был умереть по той же причине, что и она? — спросил я. Да, может быть, я не желал привыкать к такой жизни в конце концов.

— Возможно. — Элнер обеспокоенно встала, словно какая-то ее часть хотела, чтобы я оставил эту тему. Но другая ее часть хотела продолжения, нуждалась в нашем разговоре.

— Сколько лет назад?

— Шестнадцать, — без тени колебания ответила Элнер. Она могла бы мне сказать, сколько месяцев, дней… секунд.

— Должно быть, это Харон.

Элнер отвернулась, стиснув руки. (Должно быть, это Харон) Эта мысль выкристаллизовалась в ее мозгу в то же самое мгновение, когда мои губы произнесли слова.

— Нет, — сказал я, отвечая на помрачневшее выражение ее лица. — Вы уже потом подумали.

Элнер, сжав губы, потихоньку от меня смахнула слезы и снова опустилась на стул. Сейчас ее мозг был таким открытым и беззащитным, каким только способен быть мозг человека.

— Все, что я по-настоящему хотела… все эти шестнадцать лет, — тихо (так, что даже мысль звучала громче) сказала Элнер, — чтобы все это поскорее прошло.

Ее работа, ее миссия, ее жизнь. Потеряв мужа, Элнер старалась держаться того, что все еще имело для нее хоть какое-то значение, старалась не дать Центавру и Та Мингам отнять это у нее — отнять то, что стало после смерти Кельвина всей ее жизнью. Когда Элнер умрет, они потеряют ее долю в ЦХИ, поскольку у Элнер не было детей. Они хорошо это понимали. И неудивительно, что Элнер не заинтересована в том, чтобы перевести стрелки часов своего организма назад, — Кельвина-то уже нет. Но быть убитой — ей тоже никакой радости… И так легко было убедить Элнер в том, что кто-то желает ее смерти. Легко, поскольку вы никогда не могли быть уверены, что какой-нибудь господин N «умер естественной смертью».