Читать книгу - "По волчьему следу - Екатерина Лесина"

ты можешь ошибаться.

- Могу, - Туржин снова подошел к окну, но встал так, что с улицы его видно не было. – Да не в этот раз… у него бумажничек от сотенных не закрывается. А в чумодане вещички интересные.

- Вроде рубашки?

- Ага. И рубашки… и жилет с полосками. И штиблеты. Белые. Лаковые. С набойками на носу. А бельишко-то, что характерно, старое, застиранное до серости. Местами и штопаное. Как и носки. Чумодан тоже не из новых, обшарпаный. Зато запонки – серебряные. Что? Научился разбираться. Заплатили ему. И относительно недавно… так-то деньжат у него не было, иначе б и бельишко выправил. А он потратился только на то, что на виду. Еще журнал взял, мод. И пальтецо подчеркнул. Кашемировое. С воротником из норки…

- Копаться в чужих вещах неэтично.

- Зато полезно. Вы ж не думаете, шеф, что это ему за информацию заплатили?

Признаться, Бекшеев вообще о подобном не думал.

Но сейчас вынужден был согласиться. Да и какая информация? О том, что задержан очередной безумец? Или подробности? Желтая пресса любит подробности, чтобы всенепременно кровавые и ужасающие. Но… что-то подсказывало, что дело не в этом.

- Думаешь, донос?

- Донос… в лучшем случае. Жалоба. Возможно, выступление свидетелем на дисциплинарной комиссии… только… - Тихоня поглядел мрачно. – Все равно много. За комиссию дали бы сотню или две. Да и ненадежно это. Комиссия. У вас же ж… знакомства.

- На Одинцова намекаешь?

- Прямо говорю. Он там, в верхах… и не он один. Маменька ваша опят же. Да и родственнички иные. Так-то вас с места не сковырнешь. Другое дело, если сами решите уйти. Скажем, по состоянию здоровья.

- Это как-то… чересчур. Не думаешь же ты, что он хотел меня убить?

- Не думаю. Дурак потому что. И это всем видно… да и убивать вас больно морочно. Скандал случится. Расследование. Поиск виновных… нет.

- Тогда… не пойму.

- Добрый вы, - почти умилился Тихоня. – Зачем убивать, когда можно притравить чем, так, чтоб голова болеть стала. Раз, другой… а там уж целители сами, матушки вашей опасаясь, запретят работать. Чтоб не перенапряглись…

- Обнаружат отраву.

- Это если отраву. Вы ж знать должны, что отрава, она не всегда отрава… иногда одному лекарство, а другому – отрава. Или иное воздействие… так что, шеф, гнать его надо.

Он подумал и добавил.

- Сам не уйдет. Деньги взял, так что, пока не отработает… вот поглядите. Завтра мириться придет. И прощения попросит… сквозь зубы, но все одно. Зуб даю. Золотой, за между прочим.

Бекшеев кивнул.

И подумал, что это все-таки чересчур. Да и мало ли… вдруг у парня просто подруга завелась, из числа состоятельных. Или там троюродная бабушка почила, наследство оставив.

Или еще что-то в этом духе…

- Не верите, - вздохнул Тихоня и хотел что-то добавить, но дверь приоткрылась.

- Драсьте! – Васька стянул картуз с головы. – А вы тут? А мне сказали, чтоб вас покликал. Охфицер. Он вас в ресторации ждать будеть…

Ресторация.

В ресторацию Бекшееву не хотелось. Он сегодня в одной уже побывал. Вот только от приглашения отказываться не стоило. Новинский – а сомнений, что это был он – явно желал что-то сказать.

И Бекшеев вздохнул.

- Васька, - Тихоня поманил мальца. – Слушай, а ты Туржина видел? Того, который…

- Занудный и вечно ноет?

- Его самого…

- Ругается, - важно ответил Васька. – Смалит папиросы… городские… я таких не видывал еще. А попросил, так не дал…

Бекшеев поднялся.

Нога опять разнылась. И голова, что характерно, тоже… а ведь и вправду… много есть разных порошков. Взять тот же, что гипотоникам выписывают… в малых дозах… не смертельных если, но давление поднимет. А где давление, там и риск, что поднимется оно слишком высоко.

Инсульт.

Инфаркт… никакого убийства. Просто… состояние здоровья.

- Эй, - Тихоня успел открыть дверь. – Шеф, ну куда ж вы так-то и один… я вот в ресторации не бывал давненько. Васька, а ресторация-то у вас годная тут? Чего дают?

Глава 27 Перемолчка

Глава 27 Перемолчка

Над валежником парок — зимовать медведь залег.

Охотничья присказка

Я шла за Михеичем, хотя сама не очень понимала, для чего его провожать-то. Город он, чай, лучше меня знает. Но вот шла.

На рынок.

А он не спешил. Брел себе, то и дело останавливался, с кем-то раскланиваясь, а обо мне будто бы и вовсе забыл. Вот только у рынка остановился, обернулся и поглядел.

В глаза.

И я взгляд не отвела.

Так и стояли, пялились друг на друга. Он вздохнул.

- Девка… а бабского в тебе ничего-то, почитай, и не осталось. Вытравили.

- Вытравили, - призналась я, сдержав порыв послать его, куда подальше. Вместе с жалостью. Только вот жалости в нем не было. – Да и я сама… мести хотела.

И не только её, наверное.

Просто… я так долго шла-шла по тому лесу. И думала, что никогда-то не дойду. А когда дошла, оказалось, что… что никто меня особо и не ждет. Ту, пятнадцатилетнюю девчонку, привыкшую жить в большой семье. И другой семьи мне не выдадут.

И вообще…

- Бывает, - согласился он. – Я от тоже… как узнал.

И замолчал.

- Собачек показать? – поинтересовался Михеич. – Собачки у меня, конечно, не чета твоему зверю…

Откуда?

Он усмехнулся.

- Несет от тебя зверем за версту…

Впору обидится, потому как не пахнет она. И я тоже. Для людей. Но Михеич – не совсем, чтобы человек. И мы оба это знаем.

- А так-то собаки у меня хорошие… знаешь, сколько на них охотников?

- Не знаю.

Не нужны мне его собаки, но и отказаться… мы… мы не родичи. Нет, если хорошенько поискать, то, может, и найдется кто… все мы, если разобраться, в какой-то мере друг другу родней были. Только дальней. Но искать не станем.

Друзья?

Тоже нет.

Единоверцы? Сомневаюсь, что Михеич ходит на капище, а если и ходит, то скорее из желания хоть как-то, хоть чем-то заткнуть пустоту внутри, чем из надежды, что боги откликнутся.

- Много. Ежели погодишь, то покажу. Шкурки от…