Читать книгу - "Спящий - Павел Корнев"

Стоп! Анархистам?

Враз позабыв про головную боль, я в пару глотков допил глинтвейн и, оставив нетронутой вторую вафлю, расплатился по счету. Затем перешел через дорогу и в аптеке напротив купил попавшуюся на глаза жестянку апельсиновых леденцов, а заодно попросил воспользоваться телефоном.

Седовласый старик в строгом сюртуке благодушно кивнул, и я снял трубку, вот только, к величайшему сожалению, Рамона в конторе не оказалось; на звонок ответил один из его многочисленных кузенов.

– Рамона нет, когда вернется – не знаю, – сообщил он. – Что-то передать?

Учитывая возможности Третьего департамента прослушивать разговоры, назначать место по телефону было форменной глупостью, но это не отменяло необходимости срочной встречи с бывшим напарником.

– Пусть ждет меня там, откуда мы в первый раз отправились на поиски Прокруста, – попросил я и добавил: – И приходит один.

– Хорошо, передам, – флегматично ответил мой собеседник и отключился.

Оставалось лишь надеяться, что его при этом не держали на прицеле сыщики Третьего департамента. Хотя если это и ухудшит мое положение, то не слишком сильно: приметы Леопольда Орсо, сиятельного, наверняка уже разосланы во все полицейские участки, а задержание человека в Императорском парке требовало проведения самой настоящей облавы.

Выкручусь.

Императорский парк – зеленый оазис в мертвом царстве камней и железа Нового Вавилона. Впрочем, не такой он уже и зеленый. Из-за постоянного смога и выбросов заводов и фабрик листья покрывал серый налет, они желтели и засыхали. И вместе с тем деревья упрямо цеплялись за жизнь, и даже в самые жаркие и безветренные летние деньки воздух там был не так раскален и задымлен, как на окрестных улочках.

С одного края парк ограничивала железная дорога, с остальных теснили жилые дома, но и самым отъявленным механистам не приходило в голову выступить с инициативой застройки этого куска свободной земли. А если кто-то из рационализаторов и лелеял подобные намерения, то на публичные слушания их благоразумно не выносил.

Не могу сказать, будто я знал Императорский парк как свои пять пальцев, но по старой памяти вполне мог рассчитывать пересечь его и при этом не заплутать на тенистых тропинках. Выбраться же через одну из многочисленных дыр в ограде на противоположной стороне и запрыгнуть в проходящий по железной дороге товарняк и вовсе не составило бы никакого труда.

Я не учел лишь дирижабли. Воздушные корабли с вооруженными мощной оптикой наблюдателями легко могли взять под контроль внешние границы парка и просемафорить в случае обнаружения беглеца с воздуха наземным частям.

Мне пришло это в голову, лишь когда на глаза попался медленно дрейфовавший над городом армейский аэростат с имперским гербом на вертикальном стабилизаторе. Как на грех, день сегодня выдался ясный и ветреный, смог выдуло с улиц, и лишь на фабричной окраине небо оставалось серым от дыма.

Кинув извозчику монету в два франка, я покинул коляску у ворот парка и задумчиво посмотрел в небо. Дирижабль неспешно удалялся к Центральному вокзалу. Это не за мной.

Но исключать подобной вероятности все же было нельзя.

Паранойя?

Я вас умоляю! Для человека, объявленного в розыск по линии Третьего департамента, паранойя – это единственно допустимая форма мышления, которая позволит не угодить за решетку хотя бы в первые несколько часов.

И я не пошел в парк. Полюбовался на кроны деревьев и чугунную решетку, купил на лотке стакан газированной воды, напился и укрылся на боковой улочке, откуда просматривались ворота, возле которых мы с Рамоном встретились в прошлый раз. По пути я остановил чумазого мальчишку и велел ему караулить краснолицего невысокого господина в форменном плаще без нашивок. Согласие мальчишки отправить Рамона в гостиницу, где случилось первое столкновение с оборотнем, обошлось в два франка с четвертью, и мы с пацаном расстались, всецело довольные заключенной сделкой.

Мальчишка убежал дожидаться Рамона, а я отыскал свободную лавочку, уселся на нее и углубился в изучение передовицы о вчерашнем убийстве главного инспектора. Меня интересовали любые детали произошедшего, вытянутые ушлыми газетчиками из знакомых с обстоятельствами дела полицейских.

На ворота парка я при этом поглядывать не забывал, и когда часы пробили половину пятого, приметил шагавшего от ближайшей станции подземки Рамона Миро. Мой посыльный тут же подскочил к нему, выпалил приказ и вприпрыжку припустил прочь – руки ему жгли честно заработанные деньги.

Преследовать пацана никто не стал, но на всякий случай я пару кварталов шел по параллельной улочке вслед за Рамоном, а потом забежал вперед и пропустил бывшего напарника, спрятавшись за тумбой с театральными афишами. И только после этого свистнул и помахал рукой.

– Что за дела? – нахмурился обозленный долгими блужданиями Рамон, но я даже слушать его не стал и затащил в небольшую харчевню с огромной красной розой на вывеске. Харчевня так и называлась – «Роза Дуная».

Посетителей в закусочной в этот час не оказалось, и со спокойным сердцем я прошел в небольшой зал с деревянными столами и потемневшей от времени стойкой бара.

– Бутылку токайского, будьте любезны, – попросил я смуглого черноволосого мужчину, доставая бумажник. – И гуляш. У вас ведь есть гуляш?

Мадьяр смерил меня внимательным взглядом, затем медленно кивнул и ушел на кухню, не произнеся ни слова. А вот Рамон раздражения сдержать не сумел.

– Лео! – прошипел он вне себя от бешенства, нервно раздувая крылья широкого приплюснутого носа. – Какого черта ты творишь?!

Я развалился за столом и улыбнулся:

– Токайское же белое, разве нет? Чего ты кипятишься?

– Да не в вине дело!

– Сядь, – указал я на стул напротив себя, – и послушай, что я тебе скажу. Раз уж ты все равно здесь, глупо будет сейчас развернуться и уйти, разве нет?

Рамон Миро после недолгого колебания уселся за стол.

– Говори, – потребовал он.

– Морана назначили на место фон Нальца. Ты ведь слышал о смерти главного инспектора? Я теперь в розыске. Это если в двух словах.

Вернувшийся с кухни мадьяр начал выставлять на стол тарелки с гуляшом, деревянную доску с хлебом, откупоренную бутылку вина и стаканы, поэтому Рамону пришлось сдержаться. В итоге крепыш подавил приступ гнева и, хрустнув костяшками пальцев, спросил:

– Чего ты хочешь от меня, Лео?

Я наполнил вином стаканы, но сам пить не стал, вместо этого взял ломоть хлеба и зачерпнул гуляша. Тот оказался горячим и острым.

– Лео! – вновь начал закипать Рамон.

– Пей! – указал я на стакан, промокнул губы краешком салфетки и спросил: – Что с профессором Берлигером? Удалось что-нибудь выяснить?

Крепыш пригубил вино, одобрительно кивнул и повернул бутылку этикеткой к себе.