Читать книгу - "Турнир самоубийц - Ян Леншин"

Учителя будут стараться развить в мальчике талант, превратить из крошечной искорки в жаркий костер. Общество и государство сделают все, чтобы он поступил в нужный колледж и не пропал бесследно, подобно песчинке в мутном водовороте жизни. И очень скоро отец уступит, признает неправоту, начнет гордиться сыном и при каждом удобном случае будет рассказывать соседям о его успехах.

Может случиться и так, что мальчик свяжется с дурной компанией, попадет в тюрьму, иссушит мозги алкоголем и закончит дни на улице, небрежно распорядившись даром и наплевав на все знаки, что щедро посылала ему Судьба. Тогда печать потускнеет, а после исчезнет совсем.

Бабушка часто говорила Ульрику: «Непослушные дети без печати после смерти попадают в ад».

* * *

Он сошел на станции в Доваче. Времени до отправки поезда на Готтлиб было хоть отбавляй. Ульрик решил прогуляться, поискать кофейню: соскучился по людям, которые пьют, а не жуют кофе, и не смотрят на тебя как на сумасшедшего, когда ты пытаешься залить зерна кипятком.

В кафе было полно посетителей, но под навесом снаружи уже успели расставить столики и замечательные плетеные кресла. Только Ульрик как следует устроился, рядом вырос тип в желтом клетчатом костюме. Фетровая шляпа сдвинута на лоб, лицо будто из гипса. Плечо сжали пальцы в черной перчатке. Ульрик отставил чашку.

– С вами хочет поговорить мистер Вандерет.

Незнакомец кивнул на припаркованное у тротуара авто. Дверца распахнулась, с пассажирского сиденья Ульрику улыбнулся неброско одетый джентльмен. Во взгляде – отстраненность и безразличие. С. Л. Вандерет. Давненько не виделись.

Ульрик огляделся в поисках официанта. Стекла кафе были зеркальными, в них отражались редкие посетители, гипсолицый верзила, кусок улицы, низкие облака. Ульрик перевел взгляд на скатерть и заметил банкноту в десять лэков – за него успели расплатиться. Человек Вандерета убрал кошелек в карман, на секунду мелькнула револьверная рукоятка.

– Прошу. – Тип не преминул завладеть саквояжем и сделал пригласительный жест.

Едва Ульрик оказался в салоне, человек в желтом пиджаке захлопнул дверцу, нырнул на пассажирское сиденье и машина тронулась.

– Я хочу пригласить вас в гости, – начал Вандерет. – За последнюю неделю успело столько всего произойти. Вам необходим отдых. У меня особняк неподалеку от Готтлиба. Есть парк, пруд. Тишина и покой. То, что вам нужно.

В глазах Вандерета зажглись лукавые искорки, однако улыбаться он перестал.

– Но…

– Хотите обидеть меня отказом?

Ульрик покачал головой. Такого, пожалуй, обидишь.

– Я понимаю, что вы чувствуете, – продолжил Вандерет. – Потерять печать тяжело, чудовищно тяжело, но с этим можно справиться. Сейчас вам так не кажется – вы расстроены, сбиты с толку. Постарайтесь не принимать никаких решений, обдумайте все как следует. Погостите у меня, развейтесь, а там и станет ясно, что делать дальше.

Автомобиль набрал скорость. За окном мелькали витрины, рекламные вывески, редкие деревья. Скоро они выехали на шоссе и влились в поток машин. Ульрик откинулся на спинку сиденья. Спустя два часа машина свернула на пыльный проселок. С. Л. Вандерет невозмутимо глядел в окно. Вот показались кованые ворота. На обочине стоял фургончик доставки, водитель о чем-то спорил с привратником.

Автомобиль въехал во двор и остановился против трехэтажного каменного дома, блестевшего на солнце свежей краской. Ворота с лязгом захлопнулись. Ульрик оценил высоту стен, пересчитал хмурых личностей, маячивших под окнами и у ворот, – четверо, все в костюмах и на официантов с дворецкими не похожи.

– Брадшо вас проводит, – сказал С. Л. Вандерет. Он снова улыбался, только глаза хранили серьезное и вместе с тем печальное выражение. – Мы поговорим позже. Чувствуйте себя как дома.

Следом за молчаливым Брадшо Ульрик поднялся на третий этаж и оказался перед безликой серой дверью. Щелкнул, поворачиваясь, ключ, и Ульрик переступил порог. Он очутился в уютно обставленном гостиничном номере. Три комнаты – спальня, кабинет и зал. Свежие цветы в вазах, на столе горячий обед. Брадшо вручил Ульрику саквояж и удалился.

Он подошел к окну. Решеток нет, но, когда попытался приподнять раму, та не сдвинулась и на волосок. Во дворе прохаживались двое, время от времени поглядывая на окна. Ульрик открыл саквояж. Омоспикус исчез, как и револьвер. При себе остались только дерринджер со стилетом. Не тот арсенал, чтобы диктовать условия.

Ульрик посидел на кровати, прижав ладони к вискам. Во что его угораздило впутаться? Вздохнув, он поднялся, прошел в ванную, открыл все краны. На обратном пути захватил полотенце. Выломал стилетом замок, дождался, пока охранники во дворе отвернутся, распахнул окно и расстелил на подоконнике полотенце. Выбрался на карниз, подпрыгнул, ухватился за выступ, подтянулся, мимоходом носком ботинка толкнув раму: та легко встала на место, а полотенце приглушило удар. Пара эквилибристических трюков – и он на крыше. Весь маневр не занял и пяти секунд.

Криков не было. Впрочем, хорошо натасканные псы кусают молча. За домом стоял фургончик. Задние двери распахнуты, некто в сером комбинезоне выгружал коробки с продуктами. Ульрик начал спускаться по водосточной трубе. На втором этаже было приоткрыто окно, из комнаты доносились голоса. Один принадлежал С. Л. Вандерету, второго человека Ульрик не знал.

– Взгляните, – сказал неизвестный.

Повисла пауза, затем Вандерет спросил:

– Что это?

– Плакаты. По-моему, отлично получилось.

– Я спрашиваю, что это, вот здесь, на снимке.

– Э-э-э…

– Почему он опять улыбается?

– Мне кажется, люди выглядят обаятельнее и располагают к себе, когда…

– Только не этот. Он мне всех избирателей распугает. Исправь, будь любезен.

– Но послушайте…

– Вспомни, во сколько нам обошлась шумиха в газетах. В этом деле не существует мелочей – на кону место в конгрессе. Люди должны верить, что я готов до последнего отстаивать их интересы. И интересы брайанов в том числе. Эта история может превратить меня в знаменитого защитника обездоленных. Человека, для которого нет ничего невозможного. А с такими плакатами я больше похож на адвоката дьявола.

Ульрик продолжил спуск, но голос С. Л. Вандерета еще был слышен.

– Как я и думал, Турнир Самоубийц обычное надувательство. Но мальчишка постоянно лезет на рожон. Не спускай с него глаз. Пусть сидит здесь и не дергается. По крайней мере – до суда. А после…

Он дождался, когда человек в сером комбинезоне вновь скроется в доме. Спрыгнул на землю и нырнул в фургончик. Внутри вкусно пахло молоком и хлебом. Ульрик залез подальше и спрятался за коробками с фруктами.

Закончив с выгрузкой, водитель захлопнул дверцы. Заурчал мотор, фургончик неспешно покатил вокруг дома. Остановка, голоса, отрывистый лай. Ульрик вытащил дерринджер, но фургончик уже набирал ход. Немного трясло, позвякивали бутылки.