Читать книгу - "Пастухи чудовищ - Антон Корнилов"

Пацанята тоже общо поздоровались. Безо всякого смущения, с достоинством поздоровались, как равные с равными. Но вышло это у них нисколько не нагло, а, напротив, вполне естественно.

Товарищ старший лейтенант выгрузил из автомобиля еще две коробки и по-хозяйски захлопнул багажник.

– Давненько у нас не появлялась, Веточка, – сказал он, разминая кисти рук. – С декабря.

– Давненько, – согласилась Ветка. – Числа двадцатого была…

– Тринадцатого декабря, в пятницу, – отчеканила старуха Анна Михайловна. – Вечно у тебя путаница с датами, Синицына.

Я с изумлением посмотрел на Ветку. А Дега таким же примерно взглядом вперился в старуху.

– Вы… училка, что ли, ее? – задал вопрос мой кореш. – То есть учительница?

– Ты местная, Вет? – задал вопрос я.

Анна Михайловна и Ветка ответили почти одновременно.

– Преподаватель, – сказала Анна Михайловна. – Когда-то – истории. А теперь – истории, родного и иностранного языков, литературы, биологии, математики… И прочих предметов.

– Местная, – сказала Ветка. – А почему это тебя удивляет?

– Да так… – пожал я плечами.

Почему, почему… Да потому что никак не соотносится ее внешность и этот занюханный поселок. Я всегда думал, что моя Ветка родом откуда-нибудь издалека. Откуда-нибудь, где… волны с блесками и всплесками непрекращаемого танца[3]… и вообще все совсем не так, как здесь.

– Я тут выросла, школу окончила. – Она улыбнулась, как улыбаются чему-то очень хорошему. – Потом, конечно, уехала… Никогда не думала, что придется вернуться…

А ведь о прошлом мы с ней, с моей Веткой, никогда не разговаривали. Прошлое ее было для меня табу. Потому что это самое ее прошлое принадлежало не мне, а патлатому шептуну Максу…

Дега подошел к валявшемуся на стылой земле трупу.

– Да это порченый! – крикнул он оттуда. – Ловко вы его… Анна Михална! Небось еще и военное дело преподаете, а?

– И военное дело преподаю, – не стала спорить старуха. – Куда теперь без него.

– Вот у вас, наверное, зарплата-то, а? – мечтательно вздохнул мой кореш. – Если сразу дюжину предметов вести, то и платить должны дюжину окладов, верно?

Анна Михайловна молча отвернулась от него. А Ветка и коп в треухе рассмеялись. Даже пацанята захихикали.

– Воспитательная работа, я гляжу, не на высоте у вас, – высказался коп. – Куда только отец Федор смотрит?

– Парни всего третий месяц в Монастыре, – тон у Ветки был явно извиняющийся, – все старыми понятиями живут.

– Какая зарплата, дурик ты востроносый? – обратился к Деге товарищ старший лейтенант. – Населенные пункты, не имеющие статуса города, давно уже не финансируются. Нецелесообразным это признано. Программой проекта «Возрождение». Я для своего табельного уже который месяц боезапас не получаю. До сих пор не в курсе: числюсь ли я на службе или в отставку ушел. То есть меня ушли…

Дега надул губы, набычившись. Несколько секунд он колебался, обидеться ему на «дурика» или нет. Вопросительно глянул на меня, и я поспешил отрицательно качнуть головой. Тогда мой кореш ограничился лишь тем, что с достоинством пожал плечами и пнул гонимый мимо него промозглым ветром рваный целлофановый пакет.

Один из пацанят внезапно метнулся к этому пакету, как охотник к жертве. Ловко пригвоздил его своей палкой и, сняв с гвоздя, сунул в холщовый мешок, висящий у него на поясном ремне.

Так вот зачем им эти палки! Надо же, на такую ерунду, как уборка улиц, силы и время тратят. Хотя… если подумать, не такая уж это и ерунда…

Коп между тем принялся вскрывать ящики.

– Ого, тушенка! – комментировал он. – Еще тушенка. А тут?.. Патроны, как и было заказано. Мука… Крупа… Макароны… Спички!

– Мой заказ выполнила, Синицына? – строго осведомилась Анна Михайловна.

– А как же!

– Все тут, – сказал коп, заглянув в последний ящик. – Тетради, бумага, карандаши, ручки…

– Логарифмическая линейка?

– И линейку отыскали, Анна Михайловна, – успокоила въедливую бабку Ветка.

– Тогда еще список примите. – Старуха сноровисто переложила ствол карабина на плечо, освободившейся рукой вытащила из кармана и передала Ветке бумажный листок размером с ладонь, сплошь исписанный мелким-мелким почерком.

– Боевая училка… – шепнул мне на ухо Дега. – Перед такой не отмажешься, мол: домашку дома забыл. Живо тебе прикладом в пузо въедет. А то, и чего доброго, заряд дроби пониже спины…

Ветка наскоро пробежала полученный список глазами.

– Сделаем в лучшем виде, Анна Михайловна, – проговорила она, спрятав листок себе в карман. – Ну… как вы тут, соратники мои дорогие?

Анна Михайловна, взяв снова карабин обеими руками, повернула индейское свое лицо в сторону ближайшего дома – там за наполовину разобранным (на топливо, видимо) заваленным забором палисадника что-то ворохнулось. Ветер, скорее всего…

– Да как, Веточка… – помрачнел коп. – Сама разве не знаешь? Раньше порченые – один-два в неделю попадались, мы их без особого труда ликвидировали, пока они натворить ничего не успевали. А теперь – прут и прут. Как тараканы, честное слово. Со всего округа, видимо. Ни на что другое времени не остается, кроме как их отстреливать. Ивана-кузнеца помнишь? Помогал мне… Разорвали его, гады, третьего дня. Сразу двое прыгнули. Одного-то он успел об стену швырнуть, а второй ему в горло вцепился… Не успел я Ивана выручить. Когда подбежал, выручать-то уже и некого было. Голова отдельно, туловище отдельно… Да что рассказывать? Было б у нас спокойно, вы бы здесь полигон для испытаний не устраивали…

– Для дела же, не для забавы!

– Я разве не понимаю, Веточка? Для дела, конечно… Хорошо еще порченые транзитом идут, надолго у нас не задерживаются. Как в школьной задачке, – он невесело усмехнулся в сторону Анны Михайловны, так и державшей под прицелом забор палисадника, – сколько воды в бассейн вливается, столько и выливается. Но и кого зазевавшегося грызануть мимоходом не упустят. А у нас в поселке людей-то осталось – полтора землекопа. И ведь порченые – это еще не самое плохое…

Он прервался. Из заснеженного палисадника, раздвинув плечами доски забора, выполз, широко загребая пятнистыми, изъязвленными бескровными ранами руками, порченый. Вернее, половина порченого… Нижняя часть туловища у мертвяка отсутствовала; волоклись, скрежеща по снегу, вылезшие из безобразного разруба смерзшиеся ленты кишок, похожие на дохлых змей.

Анна Михайловна чего-то медлила, не стреляла. Дега скользнул поближе к ней, видимо, рефлекторно стремясь в самое безопасное, по его мнению, место. Удивленно глянув на Анну Михайловну, Ветка вытащила свой Макаров.