Читать книгу - "Курс на СССР: На первую полосу! - Тим Волков"

— Понятно, — я отошел от окна, стараясь дышать ровнее. — Андрей Олегович, подскажите, а про Валентину что-то известно?

— Про это тоже хотел тебе сообщить. Нашли, — ответит тот. — Машину ту нашли, про которую ты говорил. Бежевый «Иж-Комби».

— А Валентину?

— Бери своего друга, Гребенюка и дуй на Кирова 17, — уклончиво ответил Сидорин.

И этот ответ мне совсем не понравился.

Глава 21

Бежевый «Иж-Комби» с распахнутой водительской дверью стоял у самого тротуара. Возле него, поглядывая на часы, прохаживался Сидорин. С непокрытой головой, в распахнутой куртке «Аляска» он напоминал обычного городского пижона. Мы с Гребенюком выпрыгнули из такси…

— Андрей Олегович!

— А, явились… — лейтенант кивнул на «Комби». — Эта?

Я быстро осмотрел машину. Внешний вид, цвет, номер И 54–66 МТ все совпадало.

— Она! — уверенно подтвердил я.

— Так вы их взяли! — обрадовался Гребенюк и с надеждой взглянул на Сидорина. — А… где Валя?

Тот хмуро покачал головой:

— Машина числится в угоне. Совершив преступление, похитители ее просто бросили… Сейчас ГАИ подъедет. Вроде бы, хозяин нашелся.

С угрюмым лицом Серега отошел в сторону, присел на корточки, прислонившись к стене, достал сигарету и нервно прикурил. Его руки дрожали, а глаза были полны решимости идти до конца. Даже вопреки закону. Я помнил этот взгляд убийцы из будущего и невольно содрогнулся. Совсем недавно я попытался исправить его карму, направить энергию в мирное русло. Вроде получилось, парень влюбился, занялся честным частным бизнесом, стал практически законопослушным гражданином. И вот теперь всё рушится. Нет, я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы этот звериный блеск навсегда ушел из его глаз.

Жёлтая «копейка» с мигалками выскочила из-за угла. Хотя, скорее, это был ВАЗ-21011… Ну да, бампер без «клыков» и черные вентиляционные нашлепки на задних стойках. Из машины не спеша, с ощущением собственной значимости вышел гаишник и поздоровался с Сидориным. С заднего сиденья выкарабкался какой-то пожилой мужичонка, в подбитой искусственным мехом куртке и бросился к припаркованному автомобилю.

— Да-да, это она, — дрожащим голосом радостно прокричал владелец угнанной тачки и с любовью погладил её по крыше. — Ласточка моя… Стояла себе в Анисимовке, на даче… Я зимой вообще редко на ней езжу. Салон большой, прогревается плохо, а у меня радикулит… Ох, и кому это понадобилась моя старушка? Она же еще из первых выпусков. Однако, бегает резво… Спасибо вам огромное, товарищи милиционеры!

— А почему сразу не заявили об угоне? — поинтересовался Андрей Олегович.

— Так, понимаете, я к дочке в Ленинград ездил, на поезде… Пока туда-сюда, дней пять и прошло. Приехал, а машины и нету! Я чуть с ума не сошел… Ой! А номера-то не мои!

— Это с ГАИ разбирайтесь, — махнул рукой Сидорин, потеряв всякий интерес к обрадованному автовладельцу.

Отойдя в сторону, Сидорин подозвал нас с Гребенюком.

— Ну, вы особо не паникуйте, — он положил руку на плечо Сергея и крепко сжал. — Держись. У нас есть еще сутки! Найдем. Все сведения у нас имеются. А вы будьте на связи!

— Там это… — Гребенюк посмотрел прямо в глаза Андрею Олеговичу. — Георгий Мефодьич, ну, шеф наш, предложил заплатить…

— Знаю, — прервал его лейтенант. — Операция уже разработана. На передаче денег всех и повяжем. Ладно! Если что новое узнаете, звоните. Сутки еще есть.

Простившись с Сидориным, мы пошли домой.

— Повяжут они, ага… — зло сплюнув, Серега снова закурил.

— Повяжут! — спокойно сказал я. — Сидорин парень упертый.

— Но, пока они будут «вязать», Валентина у бандитов будет, — Гребенюк выбросил недокуренную сигарету в снег. — Сам буду искать! Прямо вот завтра. На работе отпрошусь и…

— Я тоже отпрошусь, — решительно сказал я, поддерживая друга. — Вместе будем искать. И начнем уже сегодня.

Гребенюк снимал квартиру недалеко, здесь же, на Кировской, у кафе «Айсберг». Туда мы сейчас и пошли.

— Интересно, почему они бросили машину именно здесь? — вслух рассуждал я. — Знали, где ты живешь? Следили?

— Да я не так чтоб рядом…

— Тогда, выходит, они тоже где-то здесь проживают…

— Или куда-то зашли…

— В «Айсберг»! Куда тут еще идти-то? — я потер руки. — Они нынче на кураже, на нервах. Самое время немного расслабиться. Может, кто-то их в «Айсберге» видел? Узнал?

Гребенюка в кафе хорошо знали, пустили без вопросов. Приглушенно моргала светомузыка. Народу было немного.

'Я рисую, я тебя рисую,

Я тебя рисую, сидя у окна…'

негромко пел в динамиках Яак Йоала.

— Молодые парни? Вчера? — официант, длинноволосый парень, лет двадцати пяти, с модными холеными усиками, задумчиво покусал губы. — Да у нас все молодые… Хотя, заходила тут пара качков.

— Качков? — я насторожился.

— Ну, крепкие такие, — пояснил официант и показал руками «жест бодибилдера». — Которые «железо» тягают, знаете? Кажется, из деревни.

— Почему из деревни? — удивленно спросил Гребенюк.

Официант пожал плечами:

— Да не знаю, — пожал плечами официант. — У меня такое впечатление сложилось. А! Одеты были… ну, не то, чтобы плохо, но как-то… не по фирмЕ! Джинсы — не джинсы, смесовка советская. Знаете, типа «Ну, погоди». Свитера… тоже обычные, какие в любом сельмаге продаются. Ну, не наш контингент, видно сразу.

— А какие-нибудь особые приметы?

— Да какое там! Парни, как парни… Лица такие… круглые, волосы средней длинны… Один темно-русый, второй шатен, кажется… На вид лет по двадцать. Да! Мне показалось, будто от них навозом пахло! Так, слегка. Говорю же, деревенские.

'Я тоскую, по тебе тоскую,

По тебе тоскую,

Не пройдет и дня…'

— Деревенские… — поблагодарив официанта, Серега вдруг встрепенулся. — Слушай, а ведь Валя как-то рассказывала… Так, мельком, я и внимания не обратил.

— Так! — поставив чашку с кофе на стол, насторожился я. — А ну-ка поподробнее.

— С неделю назад дело было, — Гребенюк взволнованно взъерошил затылок. — Мы поужинали, телик стали смотреть… «Знатоков», что ли… И Валентина пожаловалась, мол, пристали сегодня на заправке двое. Ну, так, с завистью. Стали вслух предполагать, откуда у нее такая машина! Ну, а у Валечки, знаешь, язык, что бритва. Так их отошла, мало не показалось. Потом села в машину да укатила.

— А парни?

— А черт их знает,