Читать книгу - ""Фантастика 2025-31". Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев"

class="p1">Отсюда ушли сначала корпорации, а потом и во всём зависевшие от них люди. Во всяком случае, те из них, кому хватило ума признать – это конец. Клаус некогда тоже был одним из них.

«Мариса, подсвети, будь добра».

Эхо-импульс сонара послушно рванул наискость гребёнки, коптер тут же сместился левее, выходя на безопасный маршрут согласно директивам навигационного блока. Тактика прохода через гребёнку всегда одинакова – не суй свой нос в чужой вопрос. Лучше облететь свежее обрушение стороной, гребёнка велика, куда бы ты ни собирался, обязательно сыщется обходной путь с хорошим просветом и прямой видимостью. Главное не спешить. Торопыги тут долго не тянули, рано или поздно напарываясь на короткую и злую месть Мегаполиса тому, кто без спросу покусился на его обледенелое нутро.

«Благодарю, лапуль».

Любопытно, что там, где люди спасовали, сам Мегаполис всё-таки выдержал. Многосотметровые снеговые завалы с годами превратились в ледяные языки, ясно различимые с высоты. Нет, не ударная волна импакта повалила башни, это гляциологические потоки новоявленных ледников смели сначала надземные путепроводы, потом контрфорсы пограничных стен корпоративных компаундов и аррондисманов, растёрли в бетонную пыль менее прочные бетонные строения и только тогда принялись за несокрушимые металлполимерные башни последних поколений. Именно сковавший север Европы лёд стал той силой, которая обратила Мегаполис в бурелом гребёнки. Но в итоге гребёнка всё-таки устояла.

И вот, спустя десятки лет забвения, солнце здесь показалось вновь, а вместе с солнцем показалась и жизнь.

«Прохожу приграничный участок, поднимаюсь выше».

На самой границе Мегаполиса плотность застройки превратила частокол в кашу изо льда, наполовину обрушенных обломков и едва устоявших башен. Здесь битва со льдом шла до сих пор. И, судя по свежим россыпям на прошлогоднем льду, с переменным успехом.

Роторы коптера натужно взвыли, набирая обороты. Нужно проскочить это место по низкой дуге, экономя заряд в батареях, да и местных по возможности хотелось бы лишний раз не беспокоить. Окопавшиеся в этом странном и страшном месте выживальщики были порой страшнее самих руин. Стреляют они без предупреждения, а чужую жизнь ценят не выше своей. То есть вообще не ценят, особенно ближе к осени, когда еды хоть и становится в достатке, но холодает с каждым днём всё сильнее, намекая всем интересующимся, что до весны дотянут не все.

На этот раз, впрочем, никто не палил. И на том спасибо, поскольку выбора у Клауса всё равно особого не было.

«Границу прошёл, лапуль, снижаюсь, конец связи».

Мариса существо простое – с ней лучше разговаривать коротко и ясно, иначе замучает потом вопросами. Почему радиомолчание без команды да лишний расход ресурса. Клаус тоже в таких вещах предпочитал чёткость, целее, как говорится будешь, а потому отчитывался по чеклисту сверху вниз, как договаривались.

А красиво тут, не устаёшь удивляться.

На север до самого горизонта вместо хаотичного бурелома поваленных друг на друга башен граница Мегаполиса очерчивала пустое, гладкое, слепящее зеркальное пространство летнего наста. В отличие от устойчивых городских ледников, тут во все стороны простирался единый плоский панцирь, скучно и однообразно нараставший каждый год ещё на десяток метров в высоту. Именно сюда и привели Клауса сейсмозонды.

Так, а вот и указатель на карте. Абантон, что бы это ни значило.

Ещё два километра севернее и садимся.

Клаусу никак не удавалось выкрутить светофильтры на комфортную контрастность – слепящее сияние внизу оставляло на дне сетчатки слепые пятна, стоило туда бросить неосторожный взгляд. Полуденное солнце превращало подтаявший в его лучах ледник в гигантское зеркало, так что у привычного к замкнутому пространству тёплых обжитых пещер сыскаря разом наступал приступ агорафобии, да и немудрено – когда небо и земля вокруг тебя сомкнулись в ослепительный иссиня-голубой шар без особых деталей.

Впрочем, лететь тут можно и по приборам. Клаус с вящим удовлетворением почувствовал, как коптер покачнулся на рессорах опор, и только тогда снова выглянул наружу. Через непроницаемо-чёрные альпинистские очки-консервы ближайший выступ тороса вместо нежно-голубого казался почти чёрным. Автоматика не подвела, выбрав гладкую надёжную площадку для приземления в… да, всего в пятидесяти метрах севернее координат, которые выдала триангуляция сигналов от разбросанных по северной границе Мегаполиса сейсмографов – всё, что осталось работоспособным с начала лета, когда они с цератопсом раскидали все наличные самописцы.

А вот и он сам – туша серебристого армопласта уже деловито выбиралась из-под брюха коптера. Клювастая морда цератопса водила туда-сюда, будто принюхиваясь, чем снова напоминала тех самых вымерших пситтакозавров, в честь которых дрон и получил своё прозвище. Ну, что, помощничек квадропедальный, и что же мы тут потеряли?

Клаус отошёл в сторонку и сделал широкий приглашающий жест рукой.

А главное идея была простой и незамысловатой – отслеживать обрушения, которые для сыскарей были одновременно источником и главной опасности, если придавит больную головушку, и важным источником находок – обнажения фундаментов давали доступ к сохранившимся подо льдом ресурсам. Поначалу это даже работало – новый коптер, тот самый, на котором они сюда добрались, внушительные запасы топливных элементов для микрореактора, целый контейнер солнечных батарей в заводской упаковке, но потом дело пошло хуже. Сейсмодатчики мало того, что принялись один за другим отказывать, а новые-то взять и негде, так ещё и оставшиеся в основном показывали малопонятную ерунду. Тут и там по всему континенту один за другим возникали источники внушительных сейсмических колебаний. Но источником тем были отнюдь не башни.

А вот что может так звучать, что сейсмодатчики гаснут один за другим с завидным постоянством, а география источников простирается от Северного моря до самых Альп, оставалось загадкой. Клаус при помощи умницы Марисы так и так прикидывал, но ни к чему внушающему доверие так и не пришёл. Оставалось плюнуть на всё и вернуться к привычной жизни сыскаря, тем более что относительно тёплый сезон стремительно заканчивался и нужно было заниматься запасами на зиму, а не всякой ерундой. Но Клауса всё не отпускала тревожная мысль, что это всё неспроста, и на самом деле куда важнее всех его приготовлений к зиме.

Цератопс между тем продолжал регулярно докладывать о новых сигналах. И постепенно их северная граница сконцентрировалась как раз за пределами частокола. Вот тут, на этих бескрайних ледяных полях вдоль бывших пригородов Мегаполиса. Ну, давай, псина самоходная, ищи. Что ты тут видишь?

Но сам виновник торжества покуда ограничивался беспокойными петлями, накручиваемыми по скользкому подтаявшему льду. Цератопс как будто чуял что-то, но объяснить не мог. Стоило же Клаусу нацепить кошки и сделать пару шагов прочь от коптера, самоходку в ответ словно коротнуло, она принялась носиться туда-обратно как ошпаренная.

Интересно, что там у тебя в башке твердолобой творится. В отличие от покойного гексапода, придавленного месяц назад случайным ледопадом, цератопс был явно существом внутренне весьма высокоразвитым. Его ку-тронные ядра несли в своей структуре нечто вроде зачатков сознания, тем сложнее было в итоге понять ту логику, по которой он действует. Клаус, по большому счёту, до сих пор так и не смог сам себе объяснить, почему цератопс оставил его тогда в живых, для простоты переложив всё на своеобразное механическое чувство благодарности.

Клаус спас самохода из смертельной ловушки, допустим, но зачем тот с тех пор за ним таскается? По всей видимости, какие-то внутренние эджрэнки логических вентилей переключили машину в режим следования как оптимальный для выполнения поставленной некогда задачи. Вот только какой? И кем?

Ответов у Клауса не было. Да это и неважно. Здесь и сейчас, на самом краю бесконечного ледяного поля они были не важны.

Чем вообще выделялось это место на фоне всего остального белого безмолвия? Клаус с сомнением проследил взглядом тонущий в голубой туманной дымке частокол гребёнки. Отсюда, с севера, она казалась незыблемой. Ровные стальные редуты тянулись от горизонта до горизонта. Будто не было многолетних снегопадов, обрушенных башен, повального бегства всех и вся, тотального запустения. Отсюда всё выглядело так, будто Мегаполис выиграл эту войну с природой.

Кому, как не сыскарям знать, какой ценой ему это далось.

Хр-рум-м!..

Да твою же