Читать книгу - "Красные звезды - Александр Зорич"

Тот, бережно разместив артефакт на ладони, принялся пристально его разглядывать.

– Мы там, на этом молескине, одну забавную запись посмотрели, еще в Аквариуме… – начал Капелли. Однако закончить не успел – на большом экране, установленном в кают-компании марсохода, появилось скуластое, тонкогубое лицо Благовещенского.

– Густав Рихардович, – начал тот взволнованным голосом, – только что пришла сводка от Первого.

– Читай.

– Для всех? Там гриф «совершенно секретно», на всякий случай сообщаю.

– У меня от моей команды секретов нет, – с подкупающей прямотой сказал Литке.

«Врет, конечно… Но приятно!»

– Сейчас… – Глаза Благовещенского забегали по строкам. – «Вниманию ответственных лиц! Подводный зонд межпланетной станции «Юпитер-20» обнаружил в океане спутника Европа компактную массу металла предположительно искусственного происхождения. Координаты и геометрия объекта уточняются».

Выслушав это туманное сообщение, Литке впал в тяжелую задумчивость.

Его глаза помутнели, брови сошлись буквой «зю», а тело как-то само устремилось к позе роденовского «Мыслителя».

– Послушай, Игорь, – сказал наконец он, – система спутников Юпитера – это немного не мое. Ты мне не напомнишь, с какими визитерами у нас принято ассоциировать Европу?

– Я тоже по Европе не особенно специалист. Но вот Гольцов как-то связывал Европу с «черными археологами»… Но я хоть убей меня не помню как!

– Прямо с «черными археологами»? Ох, час от часу не легче, – с тяжелым вздохом резюмировал Литке.

Благовещенский отключился, а Литке принялся дрючить химероидский молескин. Чувствовалось, что подобное устройство ему не в диковинку. И что, может, не такое именно, но подобное уже было изучено им где-то там, в таинственных лабиринтах его комитетского прошлого.

Литке без труда добился раскрытия голограммы, которая, я так понял, служила чем-то вроде меню. Руководствуясь одними лишь ему известными соображениями, он выбрал в этом меню секцию, подсвеченную апельсиновым цветом, а внутри секции – пятую сверху позицию.

«Небось и читать по-ихнему умеет!» – подумал я с восхищением.

Как и в прошлый раз, зыбким дымчатым веером раскрылось изображение.

Мы все превратились в слух и зрение – было в химероидских роликах что-то такое гипнотическое.

…В полутемной комнате с одним узким окном под потолком – мне сразу почему-то подумалось о мечети где-нибудь в Аравии – сидел на стуле человек.

Я быстро сообразил, что этого человека мы уже видели в предыдущем ролике: волна курчавых волос, уложенных на левый пробор по моде семидесятых, усы скобкой, рубашка с клиньями хипповского воротника. Именно он говорил про Петрозаводский феномен с тонкогубым чиновником, похожим на умную крысу.

Человек сидел на стуле, заложив ногу за ногу в достаточно непринужденной позе – однако в ней мнилось больше артистизма, чем реальной легкости. Это была скорее раскованность разведчика, находящегося на ответственном задании.

Дальний угол помещения за его спиной был совсем не освещен, там клубился какой-то загадочный сумрак. Но это почему-то не вызывало тревоги. Ну сумрак и сумрак.

– Ну что, вы уже там? – спросил человек на стуле и переменил позу.

– Да, – ответили ему. – Здравствуйте, Рихард.

Голос был явно произведен химероидским речевым синтезатором. Мы уже слышали эти позвякивающие слова с переставленными ударениями и вчера, и сегодня. Успели даже привыкнуть.

– Здравствуйте, Угол Шесть. Я принес то, о чем мы договаривались, – с этими словами тот, которого назвали Рихардом, сходил к клубящемуся сумраку и вернулся с фанерным посылочным ящиком, бок которого был усыпан маркировками «не кантовать», «не бросать» и прочими. Он сел обратно на стул, держа ящик на коленях.

– Хорошо, что вы выполняете соглашения, к которым мы пришли, – сказал Угол Шесть.

В кадре началось жаркое дрожание воздуха и энергичный танец пылинок. Послышались какие-то приглушенные звуки.

Вдруг – прямо на моих изумленных глазах – посылочный ящик вспорхнул с коленей мужчины и прямо по воздуху поплыл куда-то.

Куда именно – камера не показала, отвернулась.

До меня не сразу дошло, что химероид, Угол Шесть, просто взял посылку верхними конечностями и переставил поближе к выходу из комнаты. Но благодаря тому, что действие происходило в видеозаписи, а не в реальности, я совсем не увидел его тела.

Судя по выражению тупого напряжения, застывшему на лице моего друга Константина, у него дела с пониманием увиденного обстояли чуточку хуже.

– Теперь я жду, когда вы выполните свою часть соглашения, – спокойно сказал Рихард.

– Я готов, – ответил Угол Шесть.

В кадре появилась – и точно так же, как коробка, профланировала по воздуху – некая штуковина. Она заняла место на полу в метре перед Рихардом.

Приглядевшись к плавным дымчатым обводам, я узнал химероидский артефакт – «песочные часы».

Верхняя их половина была заряжена белым сыпучим материалом вроде пенопластовой крошки. В нижнюю колбу – к чему мы успели уже немного привыкнуть – капала вода.

– Я буду говорить с вами столько, сколько будет работать трансформатор.

«Так вот как химероиды называют «песочные часы»!»

Рихард кивнул. Мол, согласен. Он достал из кармана портативный диктофон – ну то есть из нашего сегодня он совершенно не казался «портативным», достаточно сказать, что он едва помещался на ладони и был заряжен даже не кассетой, а двумя маленькими бобинами! – и щелкнул клавишей «ВКЛ».

– Я задам вопрос про 1906 год нашей эры по нашему летоисчислению. По вашему это 12 876 год Второго Исхода.

– Я согласен.

– Анализ архивных астрофотографий за 1906 и пятнадцать последующих лет, – Рихард говорил хорошо поставленным голосом, делая паузы, как видно, чтобы облегчить работу компьютерному переводчику химероидов, – и три контакта с хризалидами подвели меня к мысли, что в тысяча девятьсот шестом году имело место… некое Событие, скажем так. Это Событие связывает вашу цивилизацию с четырьмя другими разумными расами. Связывает таким образом, что, по моему предположению, ваша раса и еще четыре разумные расы прибыли в нашу планетную систему одновременно. И прибытие это состоялось в 1906 году.

– Я понял вас, продолжайте, – сказал Угол Шесть.

Все мы – я, Тополь, Капелли и Литке – перестали дышать. Не каждый день такое услышишь. Мы, холодея изнутри, следили за каждой белой крупинкой в «песочных часах». Нет бы им трансформироваться помедленнее!

«Ну что же ты, Рихард?! Не можешь говорить побыстрее?! Формулировать покороче?!» – думал я, ощущая себя болельщиком на межпланетном интеллектуальном турнире.