Читать книгу - "Итальянец на службе у русского царя - Сергей Николаевич Спящий"

— Не по порядку так!

— Я и есть порядок, — объявил царь, прекращая спор. — Новый порядок что принесёт русским землям процветание и изобилие.

— Да будет так, — склонил голову Филипп. Он уже долго шёл следом за русским царём ещё с тех пор как тот был только князем Московским. Он видел много чудес, созданных Иваном Третьих. Почти все они были удивительны. Некоторые пугали. Что-то он не мог даже понять. Но видя укрепление княжества, превращение его в царство и стремительный взлёт, митрополит Филипп поддерживал все начинания сначала князя, а после уже и царя. Учившийся когда-то в Константинополе грек давно и прочно прикипел душой к новой родине. После падения Византийской империи ему уже некуда было возвращаться. Центр православия пал, но его эстафету перехватило молодое русское царство и помогая царю Ивану укреплять своё государство, митрополит Филипп тем самым исполнял божью волю как он её понимал в меру скромного разумения.

Длительное время находясь подле царя, он видел, что тот не был набожным человеком. Он знал и умел многое из того, чего не мог знать или уметь никто в этом мире, но в нём не было подлинной веры в бога. Сначала это смущало митрополита. Но позже он подумал, что, наверное, неправильно требовать показной веры от того, кто, возможно, лично видел Бога и говорил с ним.

Так, по слову царя, появилась отдельная медицинская служба, состоящая в основном из девушек, для ухода за раненными и производства пенициллина. К сожалению, долго храниться живой продукт не мог, да и каждая новая партия отличалась от предыдущей из-за тотального несовершенства методов очистки. Поэтому производить препарат приходилось на месте, рядом с больными, чтобы сразу пустить в дело.

Подхвативших заразу тут же изолировали в отдельных кельях и лечили чудодейственным лекарством под странным и непривычным названием «антибиотик». Так получилось, что Леонардо тоже заразился и попал в мягкие руки медицинских сестёр. Поднявшаяся температура мешала связанно мыслить. Пота вылилось столько, что пришлось трижды менять влажное от него постельное бельё. Но чудо-лекарство поставило его на ноги уже через несколько дней. Разве только немного кружилась голова и ещё подташнивало, но, в целом, уже было терпимо.

Тогда, отлёживаясь в карантине до полного выздоровления, Леонардо и познакомился с Марьей Петровной.

Романы солдат с лечащими их медсёстрами не редкость. Многие после и венчались. Тогда, после венчания, медсестрички уходили с работы занимаясь уже семейными делами, а на их место брали новых девушек охочих и до большого, по тем меркам, жалования и до возможности выйти замуж за бравого солдата обласканного царскими наградами.

Но Марья Петровна была не такой как остальные. Леонардо сознавал что точно так думает каждый влюблённый юноша, но… Она всё-таки была не такой как другие.

Марья была умна. Леонардо раньше не думал, что женщина может быть настолько умной. Беседуя с ней о разных вещах, мастер неоднократно восхищался её умом пока Марья наконец не сказала: — Ваши похвалы совсем не делают мне чести.

— Как же так? — удивился Леонардо. — Вы самая умная женщина из тех, кого я когда-либо знал. Вы настоящая жемчужина, Марья!

— И многие из известных вам дам имели возможность и счастье получить хоть какое-то образование? — насмешливо спросила девушка.

Мастер был вынужден признать, что очень немногие. Практически никто за исключением самых знатных особ.

— Так может быть имеет смысл сначала дать женщинам возможность чему-нибудь научиться, а там, глядишь, многие из них и поумнеют? — уколола Марья.

Собиравшийся возразить Леонардо так и замер с открытым ртом. Почему-то он раньше никогда не думал об этом в таком ключе.

— Возможно дело не во мне, а лишь в том, что мне необыкновенно повезло иметь возможность учиться, — закончила она.

Верно, что она была достаточно образована, что являлось редкостью даже в русском царстве несмотря на то, что царь Иван ещё двадцать лет назад повелел открывать школы и разрешать учиться в них в том числе и девушкам. Повелеть-то он повелел, но инерция на местах сильно тормозила исполнение царского указа. Да и не всякий отец решится отдать дочь в обучение. Мало ли чем ей там задурят голову? Ещё испортят девку.

Марье Петровне повезло. Будучи дочерью врача и помогая отцу в работе она переняла многое из его знаний и умений, а, главное, всё-таки упросила отдать её в одну из царских школ для девочек кои были открыты только в больших городах. В школе учили четыре года и давали самое базовое образование. Но и это было что-то невероятное, разом выделявшее прошедшего науку ученика из общей массы. А уж для женского полу так и подавно.

После смерти отца, Марья по закону не смогла унаследовать его дело и потому принялась искать куда бы приткнуться. В одни места её не брали. В другие она сама не хотела. В общем и целом, для одинокой образованной девушки простого сословия единственным выходом оставалась царская служба. Так она сюда и попала.

Леонардо был очарован.

Глава 11. Война вероятностей

Прекрасный султан Мехмед Второй Фатих, полный и единоличный владыка великолепной Османской Империи был зол и ругался словно портовой грузчик. Его роскошный дворец словно внезапно опустел. Прослышав, что их повелитель не в духе, прятались в своих сералях наложницы. Побросав все дела бежали в другие части дворца слуги. Пришедшие на приём министры и военачальники не решались выйти и заперлись в приёмной. Писари скрывались по архивам, за шкафами и гобеленами. Главный повар спрятался в самом большом котле и для надёжности накрылся сверху крышкой. И только стража оставалась стоять на своих местах не двигаясь и, по возможности, не дыша, когда взгляд недовольного повелителя падал на их неподвижные фигуры.

В тот чёрный день великий султан не собирался держать свой гнев в себе. Замечая в дворцовых коридорах или залах фигуру замешкавшегося слуги, он наставлял на него палец и командовал «круцио!». Вербальный приказ активировал сделанную в разуме слуги закладку и тот падал на пол корчась от боли. И хорошо если султан проходил мимо в поисках новой жертвы своего гнева, а не останавливался, любуясь чужими страданиями и раз за разом повторяя приказ, вызывающий новые порции болевых ощущений.

Превратив Османскую Империю в пирамиду тотальной несвободы и возведя на пьедестал одного себя, Мехмед не делал особых различий между слугами, писарями или министрами. Все они являлись его рабами. И каждый, на кого указывал выставленный палец начинал биться в корчах стоило только бедолаге попасться на глаза разгневанному султану.

Терпения