Читать книгу - "Варлорд. Политика войны - Николай Соболев"

от них не так уж и сложно, но что дальше? Бежать в Кадис через города, где военное положение и патрули? Бежать через Португалию, где ромералесы чувствуют себя чуть менее вольготно, чем здесь?

По всему получалось, что задачка не из простых, и чем дальше, тем больше Крезен приходил к парадоксальному выводу, что легче всего уйти через фронт.

Африканская армия стремительно наступала на Талаверу, необученные ополченцы бежали, едва заслышав гортанные кличи марокканской кавалерии, а Ромералес требовал скорейшей отработки потраченных денег.

— Энрике, ты же видишь, мы в наступлении, генералы снуют туда-сюда, как мне его поймать? Дай время, нужно чтобы штабы осели хотя бы на три-четыре дня.

Ромералес поджимал губы и уходил заниматься своими многотрудными делами, от которых на его мундире все прибавлялось маленьких бурых пятнышек.

Кругом царило неестественное возбуждение, но вместо боевой работы штабы и особенно хунта в Бадахосе занимались дележом шкуры неубитого медведя — кто займет какое здание в Мадриде, в каком порядке надлежит публиковать декреты Санхурхо и прочую дребедень. А Крезен видел, что сопротивление крепнет с каждым днем — точно как у красных в 1918 году, который они начали сворой полубандитских шаек, а закончили армиями и фронтами.

Но Бадахос без перерыва вещал о назначениях полицейских чинов, членов трибуналов и прочих должностных лиц, а радио Берлина, Рима и Лиссабона считали падение Мадрида делом нескольких дней, если не часов.

И тут красные танки ударили в бок наступающим колоннам. Ударили сильно и резко, сразу же напомнив рейды Махно, распоров весь правый фланг группировки. Каток наступления вздрогнул и забуксовал у самых ворот города — в Алькорконе.

Чтобы держать руку на пульсе, штаб Варелы переехал поближе к фронту, в городок Вийявисьоса-де-Одон, где занял скромный двухэтажный паласио герцога Годоя.

— Ты хотел, чтобы штаб перестал метаться, Мигель? Вот тебе осевший штаб, — в который уже раз Ромералес подталкивал Крезена.

— А Санхурхо-то где?

— Пока в Бадахосе, но в ближайшее время будет здесь. Не упусти момент.

Михаил кивнул, недобрым словом помянув про себя Энрике — самый скверный тип заказчика, который все время зудит над душой. Не нравится — сними заказ, не снимаешь — отойди в сторону, не мешай.

Хороших позиций для стрельбы вокруг не нашлось, но Крезена больше интересовали места, откуда удобнее удирать. Такое нашлось у церкви Святого Апостола Иакова, но когда Михаил вернулся с рекогносцировки, снова влез Ромералес с вопросами, какого черта он шляется не там, где надо, и тратит время.

— Энрике, — Крезен ласково взял Ромералеса за лацкан, — как думаешь, будет молебен после приезда Санхурхо?

Капитан слегка встревожился таким обращением:

— Обязательно, да отпусти ты!

— Точно?

— Точно, ты же знаешь, наших ханжей не корми хлебом, а дай лишний раз показать благочестие!

— В церкви Сантьяго?

— Конечно!

— Тогда можно считать, что я готов.

Ромералес медленно кивнул:

— А, тогда ясно. Ну что же, отдыхай, Мигель, Санхурхо появится только завтра.

Крезен прохаживался по улочкам забитой военными Вийявисьосы, раздумывая, как поступить с двумя надоевшими сержантами, когда его окликнули из Lancia Augusta с намалеванным итальянским флажком.

— Эй, compagno, ты тоже здесь?

«Лянча» остановилась, из нее вылез лейтенант берсальеров Бертони.

— Какими судьбами, Альдо?

— Итальянская миссия, кочуем вместе со штабом Варелы. Кстати, ты сильно занят?

— До завтра я совершенно свободен.

— Тогда садись, поедем в здешний замок, с него, говорят, виден Мадрид!

Машина стартанула, обдав сержантов выхлопом и пылью и умчалась, оставив их в недоумении.

С верхней площадки невысокого замка вместо столицы в лучшем случае просматривалось висевшее над ней марево. В каких-то пяти километрах на восток шла стрельба в Алькорконе, бухала артиллерия, над городком вставали разрывы и дымные столбы. Но около полудня в привычный шум далекого боя вписался незнакомый гул. Крезен напряженно смотрел в сторону фронта, прикидывая, где лучше прорываться, а Бертони обеспокоенно закрутил головой, выдернул из чехла бинокль и принялся обшаривать небо.

— О! — обрадовался он через минуту. — Сейчас мы покажем этой сволочи!

Со стороны Сьерра-де-Гвадаррамы на город шла настоящая армада, самолетов не меньше пятидесяти, что привело Бертони в неописуемый восторг. Он вовсю изливал патриотические чувства и уверенность в превосходстве итальянского оружия, пока из-под облаков не спикировали два небольших, но очень быстрых и вертких истребителя. С первого же захода они подбили два «хейнкеля» сопровождения и легко ушли от преследователей с набором высоты.

А потом появилось еще штук двадцать таких же, и началось избиение.

Униженный и растерянный Бертони бессильно наблюдал, как дымят и падают «савойи» и «капрони», «хейнкели» и «юнкерсы», а юркие самолеты уходят на виражах и возвращаются, чтобы снова втоптать в грязь его римскую гордость. Сжатые кулаки и ругательства в небо не очень помогали — один за другим раскрывались парашюты, горящая «савойя» врезалась в землю и взорвалась метрах в трехста, отчего старый замок немного вздрогнул.

Крезен давно опознал те самые «кобры», которые закрыли небо над Андалусией — машины Грандера превосходили противников по всем статьям. Мятежникам, потерявшим минимум полтора десятка самолетов, удалось сбить лишь один истребитель республиканцев.

«Знай наших!» — злорадно подумал Михаил, — «Как ни крути, а Грандер-то русский!»

Он еще раз подивился глубине планирования «золотого мальчика» и вдруг подумал, что не на тех работал — из Джонни заказчик наверняка значительно лучше Ромералеса. Может, дернуть через фронт именно к Грандеру?

Мысль эта вернулась в ходе скандала, который устроил Крезену Ромералес за «побег» от сержантов. Энрике явился после очередных допросов взвинченный — точно так же сатанели от крови контрразведчики Добровольческой армии и чекисты, Ромералесу не хватало только кокаина, чтобы гарантированно свихнуться. Энрике себя не сдерживал, Михаил не съездил ему по морде только потому, что этим мог порушить все планы. Пришлось стиснуть зубы и обещать ходить только с «помощниками».

Приезд Санхурхо прошел с большой помпой — осторожный после авиакатастрофы генерал предпочел добираться поездом и на автомобиле. Он вышел из длинной «испано-сюизы» в шерстяном плаще-накидке с белой шелковой подкладкой, с красной орденской лентой через плечо, в парадном мундире со всеми орденами и медалями, стоившими жизни личному пилоту. Почетный караул из регуларес и легионеров преданно таращил глаза под королевский гимн и трепыхание красно-желто-красных национальных знамен.

Окруженный толпой генералов и полковников, Санхурхо величественно проследовал в паласио Годоя. Молебен назначили на следующий день, а нынче «каудильо и глава государства» предпочел совершить визит на спокойный участок фронта.

Приезд Санхурхо взбаламутил и без того бурную