Читать книгу - "Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров"

— Бинт подойдет? — подумав, поинтересовался я.

— Подойдет, — кивнула фельдшерица. — Давайте ваш бинт, я покажу, что надо делать.

Я подошел к шкафу, достал с верхней полки коробку с аптечкой, отнес на стол, вытащил бинт и протянул Оксане.

— Спасибо, — поблагодарила девушка. — Ножницы…

— Вот, держите, Оксана Игоревна, — протянул инструмент докторше.

Гринева деловито склонилась над столом и начла колдовать над бинтом.

— Так чего… жир-то нести? — растерянно протянул Митрич, не понимая, что происходит.

— Несите, Василий Дмитриевич, несите, — подтвердила Гринева, нарезая бинт и складывая его в несколько слоев.

— Какой жир? — всполошилась Баринова. — Не нужен мне никакой жир! Он же воняет… наверное… — капризным тоном протянула Лиза.

— Потерпишь, — жестко обрезал я все возражения.

— Но, Егор… — захныкала Лизавета, но, заметив мой взгляд, сразу же заткнулась, поджала губы. Сердито сверкая глазами, Баринова насупилась, молча наблюдая за манипуляциями Оксаны.

— Так… Василий Дмитриевич, давайте ваш жир, — попросила фельдшерица.

Митрич торопливо подскочил и вложил флакон в протянутую ладошку.

— Спасибо. Егор Александрович, вот смотрите. Мазь накладываете на компресс, затем прикладываем к больному месту… — с этими словами Гринева развернулась и подошла к постели больной. — Ногу, пожалуйста, — нейтральным тоном велела Лизавете.

Баринова фыркнула, но подтянула одеяло, вновь являя миру лодыжку с безобразной гематомой.

И снова меня зацепило какое-то несоответствие, но я не успел уловить, в чем суть. Оксана приложила бинт с мазью на синяк, и обернулась ко мне.

— Егор Александрович, подайте, пожалуйста, пластырь. Я нарезала полосками, — попросила фельдшерица.

Я вернулся к столу, подхватил четыре липкие полоски и подошел к Гриневой.

— Спасибо, — поблагодарила Оксана, не глядя на меня, ловко приклеила компресс к ноге. — Завтра утром компресс перед поездкой нужно поменять. Предварительно место травмы обязательно нужно промыть теплой водой с мылом, протереть насухо и только после этого накладывать новый компресс. Это понятно? — Гринева строго на меня посмотрела.

— Да куда уж яснее, — проворчал я сердито.

— Так это чего? Правда, что ль? Сломала-ногу-то? — очнулся, наконец, Митрич, подбираясь поближе к постели, на которой королевой возлегала Баринова.

— Конечно, правда! — возмутилась Лиза. — А вы что думали, я притворяюсь?

— Мы не думали, Лиза, — отчётливо произнёс я, пристально посмотрев на бывшую невесту Егора. — Мы знали. Я точно знал. Когда шаришься по чужому дому, плотнее закрывай занавески, и вещи клади на свои места, а то неприятность может приключиться.

— Егор! Да ты… как ты можешь! Это неправда! — воскликнула Лизавета, всхлипнула и закрыла лицо ладонями. — Как ты мог такое придумать! — плечи Бариновой начали сотрясаться от рыданий.

Впрочем, мне было все равно, к тому же я очень сильно сомневался в том, что слезы настоящие.

— Прекрати этот цирк, будь добра, — отчеканил я. — Доктор, на этом все? — обратился к задумчивой Гриневой.

— Да-да, — кивнула Оксана, поколебалась пару секунд, затем посмотрела на меня странным взглядом и попросила. — Вы меня не проводите домой, Егор Александрович? Поздно уже. И темно.

— Конечно, проводит! — сразу засуетился довольный донельзя Митрич, не давая мне ответить. — Ступай, Егорушка, проводи докторшу нашу. А я тута посижу с болезной твоей. Может водички понадобится или еще чего, — захлопотал дядь Вася. — Чайку сварганить, девонька? Сладенькое оно завсегда при болезнях помогает, — добродушно заверил Беспалов, не замечая злобного взгляда, которым Лизавета сверлила из-под ресниц его.

— Не хочу, спасибо, — процедила Баринова, затем сменила гнев на милость и пролепетала. — Егор… может… этот человек…

— Василий Дмитриевич, — подсказал я, с усмешкой глядя на Лизу.

— Может, Василий Дмитриевич проводит доктора. Им же по пути? А ты останешься? Я так устала… хочется спать… и…

— Так спи, девонька, что ты! Спи, спи! А ну, ступайте-ка отседова, — замахал руками Митрич.- Ты, Ляксандрыч, не беспокойся. Я тебе постелю-то постелю, все путем будет! — заверил меня дядь Вася и подмигнул.

Я успел спрятать улыбку, развернулся и покинул комнату, не глядя на Лизавету.

— Егор! — выкрикнула Баринова, но я проигнорировал возглас, вышел на крыльцо, остановился, поджидая Оксану.

— Ух… зябко стало, — Гринева вышла из дома и замерла рядом, едва касаясь меня плечом.

— Осень, — заметил я.

— Осень… Скоро задождит, совсем похолодает, — задумчиво проговорила Оксана, глубоко вдохнув терпкий осенний воздух. — Пойдемте?

— Пойдем, — выделил я слово.

— Ой, прости, Егор, — светло улыбнулась Оксана, сообразив, что за пределами профессиональных обязанностей мы снова можем общаться на «ты».

— Оксана, что это было? — поинтересовался я, протягивая руку, чтобы помочь девушке в темноте сойти со ступенек.

— Что? — вздрогнула Гринева, выныривая из своих мыслей. — А-а-а… ты про гематому, — хмыкнула фельдшерица.

— Ну да! — откликнулся я.- Не понимаю, откуда она у нее взялась. Не было ее, понимаешь? Ни синяка, ни чего не было! Да и сам я видел, как Баринова на двух ногах скакала по моей комнате, обшаривая полки, — сердито выдал Оксане. — Какого черта происходит? Она что, пока меня не было, специально себе ногу повредила? Идиотка! — обругал я Лизавету, достал пачку, вытащил сигарету и закурил.

Оксана терпеливо пережидала вспышку моего гнева, никак не реагируя на злые реплики и поведение.

— Успокоился? — дождавшись пока я сделаю пару затяжек, мягким тоном поинтересовалась Гринева. И неожиданно погладила ладошкой мое плечо.

— Не очень, если честно, — признался я. — Вот что мне теперь с этой… больной делать? — процедил я, снова затягиваясь. — Куда ее переселять? Она мне в доме триста лет не сдалась. Вот жеж…с-су… — в последний момент я удержал ругательство и заменил на более мягкое. — Сумасшедшая психичка!

— Зачем ты ей понадобился, выяснил? Ты говорил, что вы расстались? — поинтересовалась Оксана спокойным тоном, продолжая поглаживать меня по плечу.

Даже сквозь легкую куртку я ощущал тепло от ладошки, которая скользила по моей руке. Эти мягкие размеренные движения отчего-то успокаивали, растворяли мою злость, стирали желание вернуться в дом, схватить Баринову за шкварник и вышвырнуть в ночь в чем есть. Не заботясь более о том, что с ней станется.

Ну не тварь ли? А? я сердито затянулся, выпустил дым. Это