Читать книгу - "Гротенберг. Песнь старого города - Александр Деворс"

Стих Предвестника

С возвышения спускалась одинокая карета. Выполненная в черных тонах, и запряженная белыми лошадьми, она казалась, скорее призраком, двигающимся в сторону площади Божеств. Люди замерли, остановили службу, нарушая правила. Жрецы разошлись по широкому кругу, замирая в ожидании. Верховная Жрица жестом остановила хор, и подала знак. Закружились рясы, занимая вверенные им места. Стража словно вытянулась по струнке, сбросив сон с плеч. Простые люди остановились в недоверии. Столько лет королеву никто не видел. Столько лет духовенство выставляло её злом, источником проклятия, и именно в тот день, когда возносятся почести божествам, вестница Ваканта явила себя воплоти.

«Она не боится?» — Зароптали в толпе. Не боится гнева остальных божеств, не признающих Ваканта, и его культ. Не боится духовенства, выступающего против неё почти в открытую.

Когда карета приблизилась к площади, казалось, что прошли столетия. Кучер соскочил с козел, и постучал в окно кареты. «Прибыли, ваше Величество», — едва слышно проговорил мужчина. Он был одет во все черное, и даже лицо его скрывалось черной тканью, похожей на траурную вуаль. Движения были смазанными, нечеткими, будто бы что-то мешало их разглядеть.

Двери кареты открылись, и вышел другой мужчина. Он подал руку в непроглядную темноту, откуда показалось скромное белое платье, а следом, и высокая худая женская фигура. Идеальная осанка, и мертвенно пустой взгляд. Она походила на невесту в таком виде, а ритуальные атрибуты, поверх свободного платья удивительным образом казались лишними и инородными. Её светлые волосы за эти годы выгорели, и стали белёсыми, как пепел. Подобно своим слугам, правительница города опустила кружевное полотно, обернулась на маячивший на грани видимости сквозь сизый туман замок Гранвиль, и двинулась к помосту. В руках Мэйнард сжимала церемониальный меч, сияющий червлёной гравировкой и тяжёлый с виду. Но несмотря на её хрупкую фигуру, женщина держала оружие с легкостью.

Лишь через мгновение Жрецы увидели, что из тумана шагает стража. Конечно, Мэйнард понимала, как рискован этот шаг — выходить в народ, который тебя проклинает. На её лице не было никакого беспокойства лишь холодная, уверенная улыбка.

Двигаясь бесшумно, словно призрак, с едва уловимым шелестом церемониальных одежд, походящих скорее на звон кандалов заключенной, вступила на каменные ступени, поднялась к центру площади. Вестник в изумлении уступил ей место. Ей, и её слуге, следующему за ней следом.

На миг воцарилась напряженная тишина. Мир, словно замер в предвкушении чего-то, что обязательно должно произойти. Все вокруг уловили изменение в пространстве. Незримое присутствие наблюдателей.

— Гротенберг. Я прошу прощения за то, что покинула тебя! — Неожиданно громко проговорила Мэйнард ровным и твердым голосом. — Боги, верно, должны простить мне мою болезненную слабость от чумы, принесенной проклятым Вакантом на наш город. Вакантом, и его Вестником. — Она выждала, оценивая настроение толпы. Руки её потяжелели от меча, будто ни она опиралась на его стальную плоть, а он давил на свою обладательницу. Мэйнард сосредоточила внимание на одной ей ведомой точке. Чувствовала присутствие. Далекое, знакомое присутствие. Но не здесь, не в толпе. Толпа же затрепетала от шепотков. Все понимали, о ком она говорит. — Пять лет назад, когда мой муж, и весь Совет, погиб от его руки, я молила Кирана забрать его проклятую душу. Но, как видно, боги не услышали меня. — Женщина скорбно опустила голову. — Тогда, молю сейчас. Киран! Прошу праведного суда над тем, кто породил весь этот кошмар. Кто поверг судьбы ни в чем неповинных людей в вечное страдание. Услышь наши мольбы! Открою ныне торжество Божеств со скорбью в душе. Пусть Первая кровь, прольется.

Мэйнард вновь вскинула голову.

«Где же ты... Где?» — думала она, протягивая руку Вестнику божеств. Юноша из храма напел строки. «Мы призываем свыше поддержку и силу,//Чтобы идти по Пути истины, //Как шли Вы до нас», - занес руку с ритуальным кинжалом, вырезал символ культа Пяти. Кровь каплями собралась по краям раны, и Мэйнард положила окровавленную руку на рукоять.

— Второй пусть будет тот, кто был по мою сторону все годы. Сердце, переданное им задолго до этого дня. Клятва, переданная его устами. — Она осторожно надавила на плечо своего слуги, и кивнула, негромко спросив, едва он приклонил колено: — согласен ли ты стать Второй Кровью?

— Да, госпожа. — Раздался четкий ответ. Он опустил голову, чуть выдвинув вперед, и шептал слова Пути.

«Через Тьму проведу, прямо к Свету. Через муки пройду, стану пеплом»

За ними вторили и горожане, и гости города, и жрицы. В их голосах потонул свист клинка, и отсеченная голова, покатилась по площадке. Вестник поднял её, скрытую вуалью. Глаза его расширились от ужаса на миг, но ритуал требовал последовательности. В ушах звучали слова Оракула: «День, когда сердце мертвеца откроет путь богам. Ужасный день, и великий» — и он не мог с ней поспорить. Голова бывшего члена Совета, погибшего пять лет назад, сейчас словно теряла последние капли жизни, сброшенная в колодец.

— Боги, услышьте нас! – прогремел над площадью усиленный магией голос Мэйнард. Он требовал, а не молил, ибо тот, кто отдаёт самое дорогое, имеет на это право.

Но толпа, казалось, не поняла её призыва.

— Боги, услышьте нас! - Мольба тысячами голосов взвилась над площадью.

Мэйнард опустила меч, тяжело опершись на рукоять.

— Главный Жрец, чья кровь будет Третьей? — Спросила она, смотря на первого Жреца, рядом с Элеонорой, первой Жрицей.

— Дитя, служащее верно храму, - склонил он голову, и на миг показалось, что странная улыбка искривила его губы.

Мэйнард кивнула. В её взгляде проскользнуло презрение к этому вечному старику, который отдаёт ребёнка на смерть и радуется, что его жалкая душонка никому не нужна, ибо давно пуста и трухлява, как изъеденный молью платок.