Читать книгу - "1924 год. Старовер - Виктор Иванович Тюрин"

Не успел проследить за ними взглядом, как появился Коромыслов. Увидев меня, он чуть нахмурился. После того, как я стал общаться с урками напрямую, Прохор, а особенно Ленька, стали сторониться меня, и разговоры на посторонние темы почти прекратились. Впрочем, мне было все равно.

Поздоровались, открыли лавку и склад, стали ожидать Леньку. Не успел тот появиться, как у лавки остановилась телега, и сразу послышался крик: – Эй, лавочники! Выходь на улицу!

«Семен? Какого черта его принесло в такую рань?»

Мы с Ленькой выскочили на улицу и стали разгружать продукты, а Прохор – вешать и делить. После того как аккуратно погрузили заказы обратно в телегу, Семен пропустил Коромыслова вперед, а сам неожиданно повернулся ко мне и тихо сказал:

– На всякий случай присматривай тут, – после чего быстро вышел из лавки. Связать слова полового и Битка было несложно: воры выходили на тропу войны. Сразу поднялся к себе, достал кольт и сунул его в бумажный пакет, который положил у себя на столе, рядом с чернильницей и накладными. Для маскировки рядом положил половинку пряника, чтобы обозначить для постороннего взгляда содержимое пакета. Воевать за бандитские интересы я не собирался, но и умирать просто так не хотел. Судя по двум подобным налетам, эти жиганы представлялись мне полными отморозками, убивающими всех без разбора.

А тут, как назло, один за другим повалили покупатели. Пришлось достать кольт из пакета, встать сбоку от входа на склад, заложить руку с пистолетом за спину и вести визуальный контроль. Со стороны ничего особенного, стоит крепкий парень, которому явно нечего делать, и от скуки с этакой ленцой разглядывает покупателей.

Спустя пару часов приехал Прохор Петрович и с растерянным лицом объявил нам, что мы должны к часу дня закрыть лавку.

«Как в воду глядел. Военное положение ввели», – подумал я, а внешне пожал плечами, дескать, мне все равно. Ленька, как ребенок, открыто радовался неожиданному отдыху. Коромыслов догадывался, что я в курсе происходящего, иначе как понять бросаемые на меня взгляды, в которых стоял вопрос: что случилось? Бывший приказчик явно боялся, что с лавкой может что-то произойти, а ему очень не хотелось лишиться своей работы.

Подошло время, мы закрылись, затем попрощались и разошлись. Обойдя дом, я только открыл дверь заднего хода, как уловил боковым зрением мужскую фигуру. Рука автоматически дернулась к бумажному пакету, и только тогда я понял, что это подходит Семен. Бандит заметил мое движение и одобрительно ухмыльнулся.

– Знаешь? – коротко спросил он.

– Слышал, – так же лаконично ответил я.

– Тогда так. Собирай манатки и съезжай куда-нибудь. В гостиницу или к бабе, если завел. В городе большой шухер будет.

– Не понял. Кто меня здесь искать будет?

– Да кому ты нужен? – криво усмехнулся Биток. – Тут пока другие поживут.

– Ясно. Что с работой?

– Придешь в понедельник, как обычно.

Быстро собравшись, спустился вниз. Биток снова усмехнулся, глядя на мой полупустой заплечный мешок, но ничего не сказал. Отдал ему ключ от входной двери и ушел. Выселили меня неожиданно, поэтому искать квартиру прямо сейчас не было смысла, женщины не было, так что вариант оставался только один – гостиница.

До сих пор я к ним не присматривался, но в центре города видел несколько вывесок, а потом подумал, что там с меня сдерут бешеные деньги и лучше искать гостиницу где-то здесь. Остановился в раздумье и только тут понял, что нахожусь в нескольких минутах ходьбы от трактира. Так как еще не обедал, да и в животе заурчало, я решил совместить приятное с полезным. Поесть, а заодно узнать у половых насчет гостиницы.

После того как Василий пошептался со своими коллегами, мне предложили на выбор две недалеко расположенные гостиницы. «Сибирь» и номера братьев Жмакиных. «Сибирь» оказалась ближе. Аккуратное двухэтажное здание, выкрашенное в две краски, белое с синим, судя по всему, недавно отремонтированное. За гостиничной конторкой меня встретил, как позже оказалось, сам хозяин – нормального сложения мужчина лет сорока пяти, с расчесанными усами и аккуратно подстриженной бородой. Быстро и цепко оглядел меня, определил мое место на социальной лестнице, затем мягко улыбнувшись, сказал:

– Здравствуйте, товарищ. Номер желаете?

– Здравствуйте. Желаю.

– Алексей! – позвал он, и откуда-то сбоку, из-за лестницы, ведущей на второй этаж, появился парень моих лет. – Покажи товарищу два номера на втором этаже, 201 и 207. Вот, возьми ключи.

Мы поднялись на второй этаж. В коридоре чисто, на полу ковровая дорожка, а на стенах светильники в матовых абажурах.

«Стиль а-ля Европа, – усмехнулся я про себя. – И это радует».

Оставил за собой номер 207. На фоне моего топчана он казался очень даже приличным, однако и стоил хороших денег – рубль восемьдесят пять копеек.

Оставив вещевой мешок, я спустился вниз, к конторке для регистрации. Протянул потертую и замусоленную трудовую книжку. Хозяин небрежно и с какой-то брезгливостью взял ее, открыл, пролистал, после чего стал старательно переписывать в журнал регистрации мои данные. Закончив, он протянул мне документ, а я ему – деньги за двое суток.

Поднялся наверх, так как надо было что-то решать с оружием и золотом. Брать с собой или оставить? У меня никак не выходили из головы слова Семена об облаве.

Милиция и ГПУ в первую очередь будут потрошить воровские малины, шалманы и мельницы, затем рестораны и гостиницы. На улицах появятся вооруженные патрули, начнется проверка документов. Я не сомневался, что власти начнут действовать ближе к полуночи, когда кутеж на бандитских малинах достигнет своего пика.

«Вот только будет ли толк, если воры уже знают об облаве?» – усмехнулся я про себя, а затем решил оставить оружие и золото в гостинице.

Выйдя из гостиницы на улицу, я подумал о том, что сейчас самое время зайти в ломбард и узнать цену на золото. Цепочку я до сих пор таскал в кармане.

– Ломбард? – переспросил меня пожилой господин старорежимного вида с пенсне на носу, которого я остановил на улице. – Это вам, батенька, надо… на Дворецкую. Тут недалеко. Идите прямо, на первом углу свернете налево, а там увидите. Большая такая вывеска.

– Спасибо.

– И вам всего наилучшего.

До угла я дошел и даже налево свернул, как мне сказали, только тут мне нагло перегородили дорогу.

– Товарищ, ты сейчас куда идешь? – вдруг неожиданно спросила молодая девушка, отделившись от стоявшей на улице группы молодежи и загородив мне путь. Она имела плотно сбитую, плечисто-мускулистую фигуру и невыразительное круглое лицо с курносым носом и пухлыми губами.

– Куда-куда? Гуляю я тут! – делано возмутился я. – Чего надо?

– Ты комсомолец?!

– Нет.

– Все равно ты должен