Читать книгу - "Рассвет Жатвы - Сьюзен Коллинз"

Тщательно отряхиваю свои припасы и аккуратно кладу обратно в рюкзак, размышляя о двух выстрелах пушки после резни у Рога. Наверное, умер один профи и один новичок, тем самым предупредив остальных о ядовитой природе арены. Мне вспоминаются канарейки, которых мы в Двенадцатом берем с собой в угольные шахты. Они умирают первыми, когда появляется угарный газ, и предупреждают горняков о приближении опасности. Наверное, оба погибших – профи, потому что Ампер с Велли наверняка быстро выяснили, что еда в рюкзаках – подсказка. Пожалуй, если бы мы не заключили такие крепкие союзы, погибло бы гораздо больше трибутов. Рассчитывали ли на такое распорядители, удалось ли нам их обломать?

Каждый кусок чистой еды бесценен. Я снова смотрю на кролика, уже не обращая внимания на цвет шкурки. Сейчас есть не хочется, но я прекрасно знаю, что потом буду умирать с голоду. Меня смущает его окровавленный подбородок. Последнее, чего не хватает моему желудку, – еще немного яда. На самом деле пора двигаться на север. Увы, стоит подняться на ноги, как меня накрывает приступ тошноты, и я хватаюсь за копье, чтобы удержаться на ногах. Сколько времени займет вывод токсинов из организма?

Глубоко вдыхаю искусно изготовленный воздух, который меня больше не прельщает. Не смертельный, но и не свежий. За его ароматом скрывается нечто нездоровое. Вспоминаю озадаченные лица трибутов, когда мы ожидали удара гонга. Не одурманил ли нас этот воздух? Может, поэтому я и чувствую себя таким слабым и больным? Или виновата только вода? Перестать дышать я не могу, так что приходится ковылять дальше на север.

Плохая затея. Через пару сотен ярдов я падаю на землю, выблевываю последнюю угольную таблетку и сжимаюсь в комок. Начинается озноб, тело дрожит так, что стучат зубы, и я боюсь их сломать. Безумно хочу очутиться дома в постели, в Двенадцатом, и чтобы ма за мной ухаживала. Кормила с ложечки куриным бульоном, накрыла всеми одеялами и подложила под голову подушку из гусиного пера. Мысль о том, что ма смотрит, не в силах мне помочь, заставляет взбодриться и не выглядеть слишком жалким. Сажусь и утираю платком мокрое от пота лицо.

Сейчас я легкая добыча. Нужно спрятаться, но тропинок в лесу нет, поэтому я не могу убраться с тропы. И там ничуть не безопаснее, чем здесь. Если по лугу за мной следовал профи, то я не просто легкая добыча – я обречен.

В голове сумбур, и вдруг мне вспоминается песенка Вайресс:

Затем еду и ночлег поищи, Обходись без огня и друзей!

Движение на север отходит на второй план, главное – отыскать безопасное место для восстановления сил. Огонь и друзья подождут. Вновь поднимаюсь на ноги и прикидываю, смогу ли залезть на дерево. Голова слишком кружится – лучше где-нибудь прилечь. Брожу по округе, слегка отклонившись на восток, и натыкаюсь на густые заросли черники с ягодами размером с вишню. Есть их точно нельзя, но густые кусты без шипов мне вполне подходят. Ложусь на живот и ползу вглубь, таща за собой рюкзак. Примерно в середине расстилаю на земле гамак и оборачиваюсь сеткой для тепла. Не вижу, что происходит снаружи, и надеюсь, что меня тоже не видно. В любом случае дальше я уже не пойду.

Несколько часов меня бросает то в жар, то в холод. Боль пронзает мышцы, голову словно в тиски зажали. Я невольно гадаю, испытывает ли то же самое кто-нибудь из моих товарищей-трибутов. Пушки не стреляли с тех пор, как дали два выстрела, предположительно, по тем, кто отравился. Возможно, другие тоже лежат, столь же беспомощные, как и я, ожидая, пока яд выйдет из организма. Что бы ни случилось, распорядители вроде бы не спешат выпускать переродков или стравливать нас друг с другом. После двадцати смертей в день открытия Игр нам даруют временное затишье. Наше представление их устроило.

С наступлением темноты арена оглашается ревом гимна. Я набрался достаточно сил, чтобы подползти к краю зарослей и посмотреть на флаг Панема в небе. Настало время для памятных фото погибших трибутов – легкий намек на положение вещей на арене. Сегодня двадцать. Я растопыриваю пальцы на земле, подгибаю по одному на каждую смерть. Пройдя два круга, узнаю, как справились новички.

Когда появляется первый павший трибут, сразу замечаю форму – цвета зеленых соплей, это девушка из Дистрикта-1. Кажется, ее звали Карат. Потом мы перескакиваем к Арчину, юноше из Дистрикта-4, который выбил меня трезубцем из колесницы. С облегчением узнаю, что Дистрикт-3 уцелел, в частности Ампер. Юноша и девушка в оранжевом из Дистрикта-5 поднимают число смертей профи до четырех. Следующим появляется один из моих голубков, Майлс, который задыхался в душе, и у меня сердце замирает. Профи заканчиваются на Дистрикте-5. Значит, остальные шестнадцать сегодняшних смертей на счету новичков. Их показывают одного за другим. Второй голубок, Вело из Шестого. Оба юноши из Седьмого. Все четверо из Восьмого. Все четверо из Девятого. Обе девушки из Десятого. Тайл, юноша из Одиннадцатого. Мизинец на левой руке остается поднятым. Остался один трибут. Еще кто-то из Одиннадцатого или один из моих?

Вайет. Вайет Келлоу, чья удача кончилась. Поверить не могу, что мне так больно. Несколько дней назад я и в союзники его не хотел. На самом деле он был неплохим парнем, просто с семьей ему не повезло. В Дистрикте-12 они сочувствия точно не дождутся.

«Как там ставки, мистер Келлоу? Заработали сегодня на своем мальчике?»

Большинство жителей так, конечно, не скажут, но и других не одернут. Мне трудно их осуждать.

Задаюсь вопросом, как умер Вайет, и сразу понимаю: он наверняка оберегал Лулу, когда его не оберегал никто. Включая меня – ведь я удрал и предоставил новичкам драться друг за друга. Знаю, я должен был так поступить, чтобы исполнить план Бити, но все равно чувствую себя паршиво.

Во мне поднимается гнев при мысли о жертве Вайета и о том, как Капитолий стравил трибутов среди этой ядовитой красоты. Играм нужно положить конец! Здесь и сейчас. Каждая смерть увеличивает важность успешного завершения заговора. Сосредоточься, велю я себе, и продираюсь сквозь туман в голове. Вспоминаю, что все четверо ребят из Девятого мертвы. Успел ли Ампер утащить подсолнух до того, как планолет забрал их тела? Без взрывчатки мы бессильны. Может, даже с нею мы ничего