Читать книгу - "Хозяйка перекрёстков - Владимир Василенко"

Я рубанул навстречу нижним краем щита, тут же отпрыгнул, крутанулся, пропуская её мимо себя, и снова ударил – на этот раз мечом. Получилось удачно – наступив всем весом на нижнюю конечность монстра, я не дал ему увернуться, и ударом сверху вниз пробил почти насквозь. Задел какой-то жизненно важный орган – тварь, выгнувшись дугой, протяжно захрипела, извергая на камни целый фонтан дымящейся рвоты, но уже не такой опасной, как прежде. Раскаленные когти тоже быстро тускнели.

На всякий случай я ещё дважды пронзил её клинком – пока тот не задрожал вдвое сильнее и не издал удовлетворённый рык. Чудовище обмякло, бессильно растянувшись на мостовой.

В наступившей тишине всё ещё раздавался басовитый речитатив отца Калимана – тот продолжал молиться. Лучше бы этим своим посохом чудовище огрел, ей-богу. Больше толку было бы.

– Вот ведь адово отродье! – тяжело дыша, выругался Тайлин, пнув черное уродливое тело так, что оно перевалилось на спину.

– Баба, кажется. Была, – добавил Эсдин, брезгливо поморщившись.

Он был прав – у монстра и правда сохранились вторичные половые признаки. На тощем искорёженном мутациями теле они смотрелись нелепо и омерзительно, будто лишний раз напоминая, насколько противоестественно то, что произошло с этой несчастной женщиной. Сам хаос коснулся её, искажая и уродуя так, что тело поплыло, как расплавленный воск.

Я подумал о Красной руке. Даже если они научились как-то управлять игнисом, чтобы усиливать своих последователей, то сильно сомневаюсь, что это проходит без сучка и задоринки. Наверняка во время подобных экспериментов у них постоянно случаются всякие неожиданности. Игнис – штука слишком коварная и нестабильная.

Отчаянные ребята, ничего не скажешь. Если, конечно, они это делают добровольно…

– Да упокоит Триединый его душу, – осеняя обезглавленное тело латника крестом, произнёс отец Калиман. – Он погиб храбро, отдав свою жизнь, чтобы мы смогли достичь своей цели. Достойнейший поступок, коим он заслужил место в райском саду.

Это, мягко говоря, было преувеличением. Бедолаге просто не повезло, и ничего особо геройского в его смерти не было. Но святоша, похоже, не мог обойтись без пафосных фраз.

Я обратил внимание, что крестится он необычно – не так, как на земле. Да и вообще религия на этом Осколке, хоть и напоминает по внешним атрибутам христианство, наверняка имеет и массу мелких различий.

В своей прошлой жизни я не относил себя ни к одной конфессии, поэтому и местные верования воспринимал спокойно – просто как часть культурных особенностей. Но то, что здесь, в Лабиринте, проявляются отголоски христианства, выглядит любопытно. Причём вряд ли этот Осколок – слепок с Земли. Слишком много чуждых деталей.

– Ну, а ты, наёмник… – Калиман окинул меня задумчивым взглядом. – Похоже, я не ошибся, взяв тебя с собой. Сам Триединый ниспослал тебя!

Ну да, ну да. Только вот выглядит этот Триединый, как бледнокожая рогатая демоница с пышным бюстом и бездонными провалами вместо глаз. Вот бы ты удивился.

Своего скепсиса я, конечно, постарался не выдать и сдержанно кивнул в ответ.

В одном Калиман был прав – без меня солдаты вряд ли справились бы. Двигались они слишком медленно, в том числе из-за тяжелых доспехов. При этом броня не особо помогала им против огненного дара монстра.

Убирая меч в ножны, я обратил внимание, что дол, проточенный по центру клинка, почти наполовину наполнился чем-то красным. Сначала я принял это за кровь, но субстанция была более яркая и плотная, заливающая выемки в металле, как сургуч. За счёт неё на полотне клинка стал ярче выделяться не только дол, но и узор рядом с рукоятью. Этакая дополнительная цветная заливка, явно пока незаконченная. Осталось около трети. Может, чуть меньше.

Описание самого меча не изменилось, он по-прежнему отмечался как «Непробуждённый». Но процесс явно пошёл – достаточно было дать ему вкусить крови. Причем кровь была специфической – пока я убивал им исключительно игнисных тварей. Так и задумано? Или он принимает любую?

Ладно, увидим…

На щит я тоже взглянул и с удовлетворением отметил, что на нём не осталось ни царапины. Всё-таки артефакты Лабиринта – это сила. Даже самые обычные на вид.

Отец Калиман тем временем уже отыскал заброшенный колодец. Его верхняя часть, сложенная из дикого камня, доходила примерно до пояса, и сейчас была закрыта сверху тяжелым дощатым щитом, играющим роль не то стола, не то прилавка. Втроем с солдатами мы сдвинули эту крышку. Тайлин разжег факел и сбросил вниз. Перегнулся через край, пытаясь разглядеть дно.

– Осторожнее! – проворчал Эсдин, приглаживая вислые усы, делающие его похожими на старого моржа. – Вдруг и там какая-нибудь пакость притаилась…

Арбалетчик отшатнулся, крестясь.

– Да я так… – буркнул он. – Смотрел, как туда спускаться-то будем.

Я, зная о том, как грибница Скверны привольно чувствует себя в темных замкнутых пространствах, тоже не спешил соваться в колодец. Но вроде обошлось. В яме было темно, сыровато и изрядно пованивало. Но было безопасно.

Спуститься нам и правда удалось далеко не сразу – сначала пришлось обыскать весь рынок в поисках подходящих крепких верёвок. Колодец оказался не таким глубоким, как я ожидал – от силы метра четыре. Но объяснение этому нашлось быстро – на дне его высилась огромная гниющая куча всякого хлама. Похоже, когда колодец пересох, его некоторое время использовали как мусорную яму.

– Загадили всё-таки, – морщась и вороша слежавшийся мусор носком сапога, проворчал Калиман. – Люди порой хуже свиней, да простит меня Триединый за такие речи…

Потайной лаз обнаружился за поворотной плитой, искусно замаскированной под каменную кладку. К счастью, открывалась она наружу, так что слой хлама разгребать не пришлось – часть его просто вывалилось в проход. Судя по всему, пока колодец функционировал, потайной выход располагался выше уровня воды.

Тайлин подобрал факел и пошёл первым, освещая путь. Хотя, если честно, своим огнём он мне только мешал. Я бы лучше передвигался в темноте, переключив амальгамные линзы в полноценный ночной режим. Но это выглядело бы подозрительно, да и спутники мои не смогли бы ориентироваться.

Впрочем, заблудиться здесь пока было невозможно – мы шли по длинному узкому коридору, укрепленному через каждые несколько метров П-образными подпорками. Передвигаться здесь можно было только гуськом.

Через пару десятков метров ход вывел нас в боле широкий туннель, но тоже довольно узкий. Здесь уже могли разминуться два человека. Но не два латника со щитами и в тяжелой броне. Так что Тайлин снова пошёл впереди с факелом, за ним – Эсдин, потом я, и замыкал шествие отец Калиман.

– Прямо, пока что всё время прямо, – пояснил он. – Пока не выйдем в главную галерею.

– Что это вообще за подземелья? – спросил я.

– Под городом их целая сеть, – пояснил Калиман. – В основном это коллекторы для слива нечистот и штреки старых заброшенных каменоломен, в которых добывался камень для строительства города. Под Храмовым районом эти штольни использовались многие годы, как место для захоронения. В основном в катакомбах устраивали семейные усыпальницы для знатных горожан, а также для священников. Но последние лет пятьдесят в Ривине отошли от этой традиции.