Читать книгу - "Таматарха. В кольце врагов - Даниил Калинин"

– Неси меня, Лис… спасай!

Верный конь, чрезвычайно умное животное, понял, что нужно делать, и галопом доскакал до своих, оторвавшись от преследующих нас половцев. Далее я фактически выбыл из схватки, став лишь ее безвольным свидетелем, ход боя полностью определял Ростислав – и князь вполне успешно справился!

В момент последнего вражеского удара поле боя представляло собой этакий слоеный пирог. Ряды сражавшихся один за другим меняли друг друга: печенеги и аланы сдерживали натиск куманов, прорвавшихся за линию повозок, в тыл им ударили ратники Тмутаракани, а позже часть витязей развернулась навстречу очередной атаке половцев. Более того, во время сечи с князем степняки уже начали обхватывать дружинников Ростислава и вклинились между ними и сражающимися у телег русичами.

Но именно в момент нашего с побратимом выхода из рубки ясы Артара сумели наконец довершить истребление попавших в ловушку куманов. По приказу князя повозки были сцеплены, единственный проход остался ближе к левому краю. Очередная атака аланских катафрактов опрокинула легких степняков, уже обхвативших русскую дружину. И тогда остатки воинства Ростислава отступили в лагерь под прикрытием лучших печенежских лучников.

Но и это был не конец битвы – в тылу все еще сражались касоги во главе со своим израненным вождем. Как и в морской схватке с флотом Византии, горцы бились со свирепой отчаянностью, презрев смерть! Да и сам Асхар в этот раз не отставал от рядовых воинов, в горячке боя не замечая впившейся в бедро стрелы и прорубленного на правом предплечье наруча. Воевода сплотил вокруг себя с сотню уцелевших в сечи панцирных всадников и втрое больше легких стрелков. Они намертво встали на месте, не позволяя куманам оттеснить себя от телег. А удар княжеской дружины и ясских рыцарей опрокинул половцев, поставив точку в бою.

Первую половину следующего дня войско стояло лагерем – добивали раненых лошадей, вдоволь наедаясь горячим вареным мясом. Немногочисленные лекари, взятые в поход, метались от раненого к раненому во главе десятков помощников-добровольцев. Жаль, что энтузиазм не может заменить опыта… Впрочем, мне, как одному из предводителей рати, помощь оказали весьма профессионально: прорубленную саблей правую щеку и подбородок заштопали шелковыми нитями, обмазали заживляющими мазями. Вырвали остатки раскрошенного сталью зуба, пришили сорванные булавой клочья кожи на черепе, предварительно аккуратно промыв рану. Чтобы я не чувствовал боли, дали настой какой-то дурман-травы. Удар копья в живот или рубленые раны, пришедшиеся на не защищенные броней участки тела, оставляют куда худшие последствия.

Рать Тмутаракани без преувеличения сократилась вдвое. Причем по числу тяжелых и легких всадников вполне пропорционально – ясов осталось в строю сотни три, касогов всего чуть более ста человек. И дружина Ростислава потеряла в рубке четыреста витязей – большая часть погибших пришлась на отряд, ударивший куманам навстречу. Число легких лучников, ежедневно несших потери в перестрелках и также участвовавших в обеих сечах, теперь едва ли дотягивает до двух тысяч. Причем всего четверть уцелевших составляют касоги. Основная же масса сохранивших жизнь – это печенеги. Отчего к последним возникают не очень хорошие вопросы…

Впрочем, прежде чем мы начали движение, Ростислав обратился к клобукам, а переводил его слова Каталим. Ох, хорошая была речь, мне запомнилась:

– Воины! Мы сражаемся с общим врагом! Против него решился выступить вместе со мной хан Кабугшин, отправивший вас на битву! И вот едва ли не каждый день мы схватываемся с половцами, каждый день несем потери от их стрел. Но кто-то сражается честно, пусть и рискуя животом, а кто-то ищет пути спастись! Так вспомните поле с перебитыми пленными вашего народа – они хотели жить, но обрели лишь позорную смерть! Вспомните, что мы идем в ваши степи, и вы остались единственной защитой своих женщин и детей, матерей и отцов! Вспомните, что творили ваши соратники в беззащитных половецких кочевьях – вашим родичам пощады не ждать! Мы вместе или разобьем врага, или погибнем, и будет уже не важно, порознь или в одной куче! Вас – половина нашей рати, но если будете прятаться, если будете трусить и бежать от половцев, как в последнем бою, то поляжем все. А уж там думайте, что сотворят враги наши общие в ваших степях!

Действительно, если бы печенеги сражались столь же яростно и отважно, как касоги, то куманы не продвинулись бы в наш лагерь так глубоко и не пришлось бы так долго с ними рубиться. Но, похоже, что речь князя возымела действие, проняла клобуков до спинного мозга. Ибо в перестрелках последующих двух дней они успешно отгоняли половцев от движущегося на марше войска, несмотря на собственные потери. Поняли наконец, что если выдюжим – то лишь вместе!

Во всем остальном – враг поумерил свой пыл, впрочем, их воины ведь понесли потери не меньшие, погибло очень много отборных, панцирных всадников. И прочие атаковавшие по лихости своей, на мой взгляд, были самыми отчаянными, а мы только на границе лагеря и внутри его насчитали более полутора тысяч павших. Так что в затишье последних двух дней я не вижу ничего сверхъестественного и зловещего. Скорее я связал бы это с растерянностью и отсутствием у Шарукана понимания того, что делать дальше.

Наоборот, наше положение, как ни странно, улучшилось. Тяжелые раненые все преставились, их предали земле. Оставшиеся худо-бедно могут держаться в седле – при том что лошадей, с учетом захваченных в бою, у нас теперь в достатке. Хватает и заводных, и сменной на каждую повозку, и целый табун наиболее слабых, предназначенных в котлы. Пусть конина всем приелась, но ведь это же мясо! Воды же мы можем набрать под завязку на пять дневных переходов, да на этот день вдоволь напиться, про запас. В конце концов, на дворе октябрь, и палящее солнце уже давно не обостряет жажды.

Да, вчера мы дошли до намеченного поворота от Днепра к полуострову! Отсюда до цели всего два дневных перехода, а там уже и союзники, и новые табуны скота! Можно даже дождаться у побережья прибытия кораблей с пешими дружинами из Тмутаракани – одного их вида будет достаточно, чтобы половцы обратили коней вспять! И нет никакой нужды прорываться, бросать обоз – сумеем отступить под надежной защитой кольца телег!

Я принял из рук Аратара принесенный им котелок с разогретой шурпой, благодарно кивнув товарищу, с которым мы крепко сблизились за время похода. Первый глоток жирного пресного супа дался с трудом, но дальше пошло веселее. И потом, мне с моей рваной щекой пока лишь только бульоны и пить – ведь даже говорить еще больно!

Вновь поднявшийся ветер – он со вчерашнего вечера дует с юга на север, прямо нам в лицо – неожиданно донес до меня запах дыма. Не вонючей гари, да и не от костров он половецких – тот значительно отличается по запаху. Ведь что мы, что противник жжем высушенный конский навоз. А этот запах вроде чище, будто кто траву поджег.

Спустя секунду до меня дошло.

– Артар, поднимаем лагерь, нужно срочно уходить!