Читать книгу - "Гончие забвения - Дмитрий Миконов"

для Лейтарии. Для своей родины…

В дверь робко поскреблись. С разрешения Марты, вошла служанка с небольшим серебряным подносом. Она молча заменила остывшие чашки на свежие и так же тихо вышла.

* * *

Следом за ней, робко выглянув из-за двери, появилась юная помощница в белом переднике.

— Госпожа… простите за беспокойство. Завтра в доме епископа прощальный ужин. Перенести дела?

— Да, конечно, — ответила Марта. — Освободите мне вторую половину дня.

Когда дверь закрылась, и они снова остались одни, Вир перевел дух. Стены кабинета давили на него.

— Я знаю, что вы задумали, — сказал он, закидывая ногу на ногу. — Сегодня ночью будут отпевать епископа. Антиквар готовит обряд поднятия мертвых, оживит его, осквернит собор Святой Стефании. Великое святотатство, замешанное на ворсайском язычестве, ритуале крови, — он покачал головой. — Это прогремит на всю империю. Такое кланам не спустят.

Марта не выразила ни малейшего удивления.

— Другого я от тебя и не ожидала.

— Одного не могу понять, — продолжил Вир. — Как ты собираешься сделать из Антиквара козла отпущения?

Она улыбнулась одними уголками рта.

— Его убьют при поимке. Сразу после акта осквернения. Я знаю, где он скрывается. Улики найдут при нем же.

— Не сомневаюсь… наверное, ты уже подготовила переписку с главой ворсайского клана, которую найдут в кармане его мантии, — с ерничал Вир. — И как же умрет этот разнузданный шаман, покусившийся на святое?

— Его подстрелят люди моего мужа. Его охрана состоит из бывших егерей, — она улыбнулась с ледяной уверенностью. — Старик давно ревнует меня к Тенебрису. Разыграю небольшой спектакль, сознаюсь, что чернокнижник меня шантажирует. Все останутся довольны: разразится скандал с Ворсаем, муж получит политические очки. Надеюсь, его назначат на должность в столицу.

— Ты действительно считаешь, что Тенебрис Вектор ни о чем не догадывается?

Марта встала и, обойдя стол, остановилась напротив Вира.

— Ну мы же с тобой не первый год знакомы. Ты должен помнить мои методы, — ее голос стал тише. — Антиквар считает, что выполняет для меня ответную услугу. Я выставила все, как борьбу городского Совета, который контролирует муж, за земли Церкви. По нашему с ним плану, ритуал будет скрытым. Мои люди подменили люстры. В нужный момент епископ оживет сам по себе. Все посчитают его чернокнижником.

— Хорош план, в котором Тенебрис «помогает» твоему мужу, — закончил за нее Вир. — Одного не могу понять, — он покрутил на пальце перстень. — Как вы подгадали смерть епископа?

— Его должен был отравить один викарий, подкупленный мной. Но Тенебрис просил подождать, был уверен — тот вскоре скончается сам. Так и случилось, — она оперлась о стол бедром. — Люди говорят — из-за какого-то колокола.

Вир на миг задумался. Как Антиквар мог предвидеть кончину епископа? Может, что-то знал о его болезнях?

— Ты говорила об ответной услуге, — сказал он, меняя тему. — А в чем ты помогала Тенебрису?

— Это уже неважно, — насмешливо заявила Марта, скрестив на груди руки. — Он не переживет следующую ночь.

Она давала понять, что разговор окончен.

Но Вир не сдавался. Откинулся на спинку, заглянул ей в лицо.

— Никогда не поверю, что ты не пыталась сунуть нос в его дела. А клеймо, половина шестерни? — он пытался сыграть на ее самолюбии. — Неужели ты не в курсе?

Марта на миг задумалась. Взгляд стал острым, почти охотничьим.

— Ты прав, я пыталась. Но он закрыт для меня. Про шестерню… не знаю. Но однажды мой муж обсуждал некие поставки для нужд университета. Так вот, на бумагах стоял этот знак. Вместе с печатью куратора.

— Чья именно? — Вир почувствовал жжение в горле.

— Канцелярии герцога Дрейкфорда, — она пожала плечами.

В этот момент дверь снова открылась и вошел тот же помощник в белом халате с маской.

— Госпожа, все готово. Пациент ожидает в зеленой гостиной.

— Спасибо, Нильс, — Марта перевела взгляд на Вира, сдержанно улыбнулась. — Кажется, твоя встреча состоится. Удачи.

Глава 38

Вир шагал за спиной Нильса, впитывая атмосферу нового места. Короткий переход между корпусами вывел их в просторное здание, залитое тусклым солнечным светом. Свежевыбеленные стены кричали о том, что его предназначение несколько иное, нежели основная мрачная громада лепрозория.

Госпиталь.

Здесь было холодно. По стенам тянулись медные трубы парового отопления, но тепла от них было мало. Вокруг витал запах дезинфекции. От развешанных тряпок несло сырым паром и резковатыми лекарствами. Все это смешивалось в привычный больничный дух добровольного заточения.

Коридор был широк, окна закрывали решетки, оставляющие на дверях палат скрещенные тени. Оттуда доносились приглушенные голоса: кто-то бубнил молитву, кто-то монотонно стонал или бредил, другие спорили о погоде.

— Тебе что, тут в башку лезли, что ли? — громко прошептал Ларс, тыча пальцем в одну из дверей, за которой громко всхлипывали. — Иголками всякими?

— Ты кретин, рыжий? — резко огрызнулся Стефан, заслоняя Элис-ар своим худым телом. — Здесь с ранениями лежат! С лихорадкой!

Вир заметил, как школяр, еще не осознавая того сам, осторожно взял руку девушки в свою ладонь. Та не ответила на прикосновение, но и не вырвалась. Просто позволила — как будто жест заботы вызвал в ней какие-то новые, доселе неизвестные чувства, которые она хотела проанализировать.

Навстречу им попалась пожилая сиделка в белом переднике, которая провожала мужчину с перебинтованным торсом. Несмотря на проступившую на тряпке кровь, тот старался держаться прямо, с достоинством раненного солдата. Вир отметил: ни цепей, ни засовов на дверях. Только грифельные дощечки с именами.

Мимо прошли двое врачей в халатах, о чем-то спокойно беседуя. Все выглядело… почти нормально.

— Мы проходим по корпусу Соматической Медицины, — без эмоций, с казенной важностью пояснил Нильс, не оборачиваясь. — Здесь лечат обычные болезни и ранения различного характера. В следующем отделении доктора занимаются последствиями контакта с низкоуровневой скверной. Сыпи, язвы и галлюцинации.

Вир мысленно усмехнулся.

«Витрина».

Место для благотворителей, для церковных проверок. Для тех, кто, сморщив нос от запаха уксуса для обработки ран, благосклонно кивнет и отсчитает монеты. Для тех, которые поверят, что лепрозорий — не тюрьма, а милосердие. Здесь не было Молчальников, не было железных масок и глоток, кричащих о только что услышанном пророчестве. Здесь пациенты умели кланяться и говорить спасибо.

…Идиллию нарушили приглушенные крики. На небольшом пяточке возле окна, в подобии рекреации, где у железной печурки курили и яростно спорили два офицера. Один, с замотанной рукой, тыча здоровой ладонью в грудь другого, хрипел:

— …а вы, дурачье серое — даже порт оцепить нормально не можете! Вот и позорьтесь тогда сами!

Второй, с бинтом на голове, огрызался.

— Это ваша привилегия — императора встречать! Вы и позорьтесь!

— Какого императора? Голову отморозило тебе,