Читать книгу - "Лозоходец - Айлин Лин"

– Погоди, Пахом. Вот когда будем в безопасности, тогда и будем считать, что всё удалось. Пока рано.

– Выберемся на дорогу, попросимся к кому-нибудь, чтобы нас подвезли.

– Нет, брат, на трассу нам нельзя. У тебя документов нет, да и попросту опасно. Слишком близко к лагерю. Придётся идти через лес.

Я хлопнул его по плечу:

– Не дрейфь, нам удалось уйти от хищников пострашнее.

Мы развели небольшой костерок, погрели консервы. В опустевшие банки набрали речной воды и запили ей свой обед. Пусть и не чай, но вкуснее напитка мне пробовать ещё не приходилось. В нём был привкус свободы и запах родного дома.

Восстановив силы, пошли дальше и топали до глубокой ночи. Идти рядом с рекой оказалось не так сложно, как в чаще, там снег был не столь глубоким. Тёплые тулупы и отличная обувь, найденная для нас Яковом Арнольдовичем, прекрасно спасали от холода, однако ночью мороз сковал воздух так, что стало трудно дышать.

Мы углубились в лес, там я отыскал место, где деревья росли вплотную друг к другу, под ними намело достаточно снега. Руками вырыли что-то наподобие небольшой норы, наломали еловых лап, плотно застелили ими пол. Внутри чуть расширили нашу спальню. Огонь в ледяной пещерке я разжечь не решился, побоявшись, что снег начнёт таять и промочит нашу одежду. Костёр развели неподалёку, чтобы разогреть еду.

Над нами, словно бриллианты, сверкали звёзды в чёрном бархате небес. Ледяной ветер обжигал щёки. Разговор стих сам собой, среди молчаливого величия леса. Не сговариваясь, старались не потревожить тишину, нарушаемую лишь потрескиванием горевшего хвороста. Пламя весело плясало, отбрасывая причудливые тени на окружающие деревья, превращая их в призрачные фигуры.

Устроившись в своей «берлоге», поужинали и скоро согрелись. От нашего дыхания в пещерке немного потеплело. Вдали послышался вой волка, пронёсшийся тревожным предупреждением для нас: будьте начеку. Мы заложили вход снегом, оставив лишь сверху небольшое отверстие. Я вытащил нож, держа его при себе.

Волки подбирались всё ближе или мне это чудилось. Я прислушивался к любому шороху, забыв про холод. Пашка, свернувшись калачиком, давно спал. Каждый треск сучьев, скрип снега бил по оголённым нервам. Зимой хищники голодны, и мы для них – добыча.

Под утро тишина окутала всё вокруг, лес погрузился в краткий предрассветный сон, тот момент спокойствия, когда хищники возвращаются в своё логово. Не в силах бороться со сном, я улёгся на еловые лапы и тут же провалился в чернильную тьму.

– Дядь Егор! – Пашка тряс меня за плечо, – вставай (он всё время переходил с вы на ты), сам сказал, на рассвете выходить надо.

Глаза щипало после бессонной ночи, выбравшись из укрытия, протёр лицо снегом, стряхивая с себя дремоту. Сумерки только уступили место зимнему рассвету. Появились первые лучи солнца, которые пробивались сквозь ветви деревьев, окрашивая всё вокруг в мягкие оттенки розового и золотого. Снег, ещё недавно мягко светившийся в темноте отблесками млечного лунного сияния, теперь переливался, искрясь всеми оттенками радуги.

Словно под кистью неведомого мастера окрашивался каждый сугроб, каждая снежная шапка на деревьях и еловых лапах в невероятные краски зарождающегося дня. Кто сможет создать творение удивительнее, нежели природа?

Лес потихоньку оживал: ветер, прикорнувший ночью под деревьями, проснулся, нашёптывая что-то на ухо, послышалось пение птиц. Воздух чистый, точно хрустальный, наполнен свежестью. После ночёвки в норе его хотелось вдыхать полной грудью.

– Пахом! – окликнул я мальчишку, собиравшего хворост.

– Чего, дядь Егор?

– Чувствуешь, как пахнет?

Парнишка неопределённо пожал плечами:

– Обыкновенно. Вы чего?

– Свободой, Пашка! Так пахнет свобода!

И впервые за несколько месяцев я от души расхохотался, искренне веря, что скоро вернусь домой.

Глава 36

Прежняя радость улетучилась, когда мы тронулись дальше. Волки, что смутными тенями скользили ночью вокруг нашего лагеря и днём не прекратили преследования. Они знали людей, их привычки и оружие, и потому держались пока подальше, за деревьями и высокими сугробами, однако отпускать нас звери не собирались. Однажды, набравшись смелости, животные перейдут в атаку.

Прятаться от них в снежной пещерке – глупость, лезть на дерево – замёрзнем. Я краем глаза следил за нашими «попутчиками», не говоря о них Пашке, не хотел пугать мальчишку. Он же, запыхавшись, еле успевал за мной, не обращая внимания ни на что вокруг.

Зимний день короток, и, когда солнце огромным апельсином зависло над горизонтом, я стал искать возможное укрытие, где провести ночь. Мы шли вдоль реки, то углубляясь в лес, то снова выходя на берег, где сугробы были чуть меньше из-за постоянного ветра. Волки шли за нами почти след в след.

И тут я заметил, что хищники подотстали, а потом и вовсе скрылись в лесу. Их чуткие уши услышали то, что пока от нас скрывало расстояние и ветер. Эвенки! Когда из-за поворота выскочили нарты, запряжённые каждый парой оленей, я понял, что мы спасены. Небольшие сани с загнутыми вверх полозьями вмещали на себе одного человека, собаку и немного поклажи. Рядом с нартами бежали ещё лайки, пушистые, с характерным кольцом, загнутым баранкой кверху.

В лагере мне рассказывали о местных жителях, но видеть их до этого не доводилось.

Эвенки остановились, из последних нарт вылез паренёк и направился ко мне:

– Как вы здесь очутились? – спросил он после приветствия.

– Идём к железной дороге, – я пожал неожиданно крепкую руку юноши, – нас преследуют волки.

– Мы заметили, – кивнул тот, – отец сказал остановиться, – махнул он в сторону первых нарт, где сидел невысокий мужичок неопределённого возраста. – Я, Тыманча, отца зовут Тыкулча, а там, – махнул он на срединные нарты, – мой брат, Гугдауль. Мы охотимся.

– Меня зовут Егор, а это Пахом.

Парнишка говорил по-русски с заметным акцентом, но понять его было несложно. Он вернулся к отцу, о чём-то переговорил с ним.

– Можем подвезти вас, только наш путь завтра идёт в другую сторону. Нам к железной дороге не надо.

– Будем рады вашей помощи, – с благодарностью приложил я руки к груди.

Мужчины что-то обсудили между собой. Гугдауль усадил за свою спину Пашку, согнав с саней собак, а я забрался в последние нарты, устроившись позади Тыманчи. Свой груз парни передали отцу.

Низкие нарты удивительно легко скользили по снегу, их полозья были скреплены ремнями, благодаря чему обеспечивался плавный и мягкий ход, не чувствовались кочки и ямы на пути.

Собаки привыкли к долгим переходам, не суетились и не спешили, держась на одном уровне с санями.

Я рассматривал