Читать книгу - "Дикие - Рори Пауэр"

Я зажмуриваюсь. Мне придется привыкнуть к нему — к чувству вины, которое корчится у меня внутри. Мне кажется, оно поселилось там навсегда.

— Чтобы поработать над нашей готовностью к чрезвычайной ситуации, — продолжает она, — сегодня мы проведем занятие по технике безопасности. За мной, пожалуйста.

Какой-то бред. Мы все это понимаем. Но мы идем за ней в северный коридор, мимо классных комнат и кабинетов, сворачиваем за угол и заходим в музыкальную комнату. Это просторный зал с высокими потолками и без окон, с колоннами вдоль одной из стен. Мы снова выстраиваемся в несколько рядов на голом полу.

Раньше здесь стояли пюпитры и фортепиано. Некоторые привезли из дома скрипки. Но все это в прошлом. Остался только учительский стол, привинченный к полу посреди комнаты. Я чувствую, как вздрагивает рядом Кэт. В комнате холодно, потому что здесь никогда не бывает солнца.

Когда мы все оказываемся внутри, директриса дважды нас пересчитывает. Я жду объяснений, но она стоит перед нами, беззвучно шевеля губами, и, не знай я ее получше, я бы сказала, что она дрожит. Тут она кивает Тейлор, и та выступает из своего ряда.

Душа у меня уходит в пятки. Я должна была догадаться. Должна была понять, что это случится. Это ведь она несла тело Моны к дому Харкеров. Я думала, она с нами, но нет. Она с ними.

— Бери ее, — говорит директриса.

Тейлор устремляется к нашему ряду. Это я, я, я — они знают, что это я нарушила карантин. Видимо, директриса как-то это выяснила. Но Тейлор проносится мимо, глядя на кого-то другого.

— Стой, — говорю я, и это все, что я успеваю сказать, потому что Тейлор наматывает косу Риз на кулак и валит ее на пол. Риз вскрикивает, но Тейлор прижимает ее к полу, заламывая руки за спину и дергая за травмированное плечо. Риз визжит что-то, отдаленно напоминающее мое имя.

Кто-то кричит, и я отталкиваю Кэт и протискиваюсь через возбужденную толпу. Тейлор бьет Риз по затылку. Я вижу, как та обмякает, как закрываются у нее глаза, а на затылке выступает кровь. Не успеваю я моргнуть, как Тейлор взваливает Риз на плечо и направляется к двери. Какого черта здесь происходит? Куда она ее несет?

— Эй! — кричу я и бросаюсь за ними. Я почти добегаю до Тейлор, когда кто-то хватает меня за воротник и швыряет на пол. Надо мной возвышается директриса, и ее контуры размываются, пока я пытаюсь сфокусировать взгляд.

А потом они вместе выходят из комнаты, и директриса закрывает за ними дверь. Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги и дергаю ручку, но слышу только, как тяжело поворачивается ключ в замке.

— Риз! — надрываюсь я. — Риз!

Но звук их шагов быстро удаляется и скоро исчезает совсем. Зачем они ее забрали? Что они с ней сделают?

Ко мне подходит Джулия; на ее лице написана тревога.

— Что происходит?

— Я не знаю, не знаю, черт, я…

Внезапно раздается шипение, и у нас над головами с фырканьем запускается поливная противопожарная установка.

Нас окутывает легкая, но вязкая дымка. Я прищуриваюсь, чувствуя, как тяжелеют от влаги волосы. Вещество слишком плотное для воды, запах слишком яркий, слишком химический.

Что это?

Я знаю что. Это то, что было в контейнере. Карсон, Джулия и я — мы сами принесли его в школу. Мы подписали себе смертный приговор, сложили головы на плаху и вручили директрисе топор.

Девочки вокруг меня прикрывают головы куртками; дымка тем временем сгущается до тумана, в комнате нарастает шум. Кто-то начинает кашлять, видимость ухудшается, становится труднее думать. Капли оседают на ресницах, рассеивая свет, и я тру лицо руками. Они липкие, болезненно бледные, вместо кожи как будто перчатки из вязкого тумана. Грудь набита ватой, и чем глубже я дышу, тем меньше воздуха получаю.

Нам нужно выбираться отсюда. Нужно выбираться отсюда срочно.

Дверь в кабинете музыки новая, установленная несколько лет назад, с большим стеклом, армированным металлической сеткой. Я знаю, что директриса ее заперла, но все равно проверяю ручку. Бросаюсь на дверь всем телом — без толку.

— Стой, — говорит Джулия. — У меня есть нож.

Я пропускаю ее вперед; она приседает рядом с дверью, вытаскивает из-за пояса нож и начинает возиться с замочной скважиной.

Воздух наэлектризован паникой. Она не только внутри — она везде, и она подстегивает нас, усугубляя хаос. За криками я почти не слышу собственных мыслей, за туманом почти не вижу комнаты. Я прикрываю рот курткой и дышу через ткань. Какое-то время это помогает. В голове проясняется, и мысли приходят в порядок, но дыма слишком много, разбрызгиватели продолжают работать, и отраве некуда деться — только в нас.

И тогда они начинают падать. Быстро, за считаные секунды, изломанные, с распахнутыми пустыми глазами.

— О боже, — говорит Кэт и тоже оседает на пол.

— Джулия, — зову я. — Скорее.

Сара склоняется над Кэт и трясет ее за плечи. В другом конце комнаты кто-то маленький и тощий, как щепка, лежит на руках у Лэндри. Кто-то рыдает, кто-то кричит, и если мы задержимся здесь еще немного, то в живых никого не останется.

— Ничего не выйдет, — говорю я. Дыхание вырывается слабыми прерывистыми толчками. — Может, попробовать разбить стекло?

Джулия встает, пошатываясь.

— Чем?

Она права. В комнате нет ничего, ни одного пюпитра, а сетка изувечит руку тому, кто попробует разбить стекло. В голове туман, контуры расплываются. У меня мало времени. Нужно что-то решать.

Я снимаю куртку и оборачиваю ее вокруг левой руки, крепко сжимая ткань в кулаке. Я знаю, что будет больно, но яд уже обжигает легкие. Сейчас или никогда.

Я с силой бью по стеклу один раз, второй, третий.

Оно поддается. Секунду я не чувствую ничего, только холодный порыв свежего воздуха, а потом боль ослепляет меня, взрываясь в руке, кидая меня на колени. Я подползаю к двери, просовываю невредимую руку в дыру и нащупываю замок. Металл проворачивается в липкой ладони, и я думаю, что меня сейчас стошнит.

Я наваливаюсь на ручку. Мир накреняется. Дверь распахивается, и я вижу над головой размытую серую плоскость. Я не чувствую руки. Я закрываю глаз и оседаю на пол.

— Эй! Эй, ну же, очнись.

С неимоверным усилием открываю глаз. Надо мной склоняется Джулия.

— Получилось? — каркаю я.

— Все хорошо, — говорит она. — Воздух очищается. Подними руку. Мне кажется, ее надо держать повыше, кровь так и хлещет.

Она приподнимает мне локоть и снимает куртку с изрезанной руки. Ощущение такое, будто с меня сдирают кожу, но это всего лишь боль, а к боли мне не привыкать.

Комната снова обретает резкость, и я начинаю видеть. Девочки распростерлись на полу там, где стояли. Мы с Джулией у двери, остальные лежат по всей комнате. Кто-то приходит в себя и начинает шевелиться, но глаза у всех затянуты одинаковой мутной пленкой.