Читать книгу - "Новая прошивка императора II - Николай Бутримовский"

— И как нам сочетать эти противоположности?

— Вот список возможных кандидатов, государь. — Витте ловко выхватил папку и вытащил листок.

В списке было три фамилии — первым был Николай Павлович Боголепов, бывший ректор Московского университета и ныне служивший попечителем Московского учебного округа, где он как раз и занимался развитием народного образования. Его я уже знал — познакомился на том самом фуршете после лекции. А вот далее…

— Сергей Юльевич, вы всерьёз хотите назначить на эту должность военного? Это очень… необычно.

— Почему же? Вы сами, государь, неоднократно в разговорах и выступлениях отмечали, что Россия — военная империя и происходит от военного корня. Мне бы хотелось это изменить, но сейчас это так. И среди военных очень много достойных и образованных людей.

— Но забрать у меня военного министра? Я даже не знаю, как на это реагировать…

— Вы можете со мной согласиться, государь, или рассмотреть альтернативный вариант.

— Гхм… Итак, вы хотите или военного министра Петра Семёновича Ванновского[139] или э-э-э… начальника офицерской кавалерийской школы Владимира Александровича Сухомлинова[140]. Если про первого мне более или менее понятно: сильный администратор, имеет опыт руководителя учебными заведениями и много сделал для реформирования военного образования[141], то почему именно Сухомлинов? Да, он командует важным заведением[142], однако у нас достаточно и иных чинов, кто отличился, управляя военным образованием. Почему он?

— Сначала я задумался о Ванновском, государь. Однако затем я стал размышлять об иных вариантах: всё-таки мало шансов, что вы отдадите мне Петра Семёновича. Действительно знакомых с образовательными вопросами военных много, но Владимир Алексеевич выгодно отличается от многих — имеет опыт преподавательской деятельности в Академии Генштаба, был там крупным начальником и правой рукой Драгомирова, читал лекции в Пажеском корпусе и Николаевском кавалерийском училище, преподавал великим князьям, автор многочисленных учебных пособий, рассказов, статей, исторических исследований.

— Понято, выбор достойный… — кивнул я. — Надо взвесить.

Я налил ещё чаю Аликс, Витте и себе и задумался, глядя в окно — уже близились сумерки и за стеклом загадочно мелькали тёмные деревья и кусты…

Гражданский чиновник от образования Боголепов… Мне удалось с ним немного пообщаться в Москве, всё-таки этот… хм… товарищ имел большую должность и как раз занимался сейчас расширением сети начальных школ. Но… по теперешнему размышлению, в качестве министра он мне не понравился. В беседах бывший ректор Московского университета проявил себя весьма зашоренным, негибким ретроградом. Отметаем…

Ванновский? Его жалко, он вроде бы сейчас на своём месте, не маршал Шапошников, конечно, но исполнителен, образован и действительно заботится о военном образовании. Меня он пока устраивал.

Сухомлинов? Фамилия была знакомой, «на слуху»… Чем-то этот господин отметился в будущем, но вспомнить никак не получалось.

«Проклятье… Чем мог прославиться в годы войны и революции царский генерал? Если он неизвестен мне как талантливый военачальник или даже герой? Не был в списке революционеров или их противников? Может, пакость, какую сотворил? Проклятье… Не помню… Попадёт ещё под пагубное влияние Аликс… А если…»

Рисковать неизвестным мне не хотелось, а у Ванновского имелся замечательный и вполне ещё бодрый дублёр…

— Я готов поступиться интересами военного ведомства, Сергей Юльевич, и предложить эту должность Ванновскому. Боголепов не произвёл на меня хорошего впечатления, а что касается Сухомлинова… То он, не смотря на все свои таланты, не имеет э-э-э должного административного опыта. А мне не хочется терять время в ожидании, пока он его приобретёт.

— Хороший выбор, государь.

— А ты что скажешь, Аликс? Сможешь с ним работать?

— С Петром Семёновичем? Думаю, что смогу.

— Отменно. По приезде в Петербург обсудим вопрос ещё раз. Возможная замена на посту военного министра у меня имеется.

Уже ближе к ночи, ложась спать, я взял блокнот-склерозник для оперативных заметок, который я вёл по привычному ещё с «того времени» методу автофокуса Форстера[143]. И записал первые дела, которые мне необходимо решить в Петербурге:

заняться подготовкой экспедиции в Татарский пролив (Менделеев мл.);

обдумать доклад Сандро, план ускорения стройки жд (!), закупки в САСШ и Германии для ДВ (!);

принять инженеров с Санкт-Петербургского Металлического завода по турбине;

заслушать доклад Чихачёва по изменениям в кораблестроительной программе;

разобраться с ГРАУ и дать им задачу унификации орудийных калибров и систем с флотом;

дать задание навести справки про Теслу и Форда;

проверить ход работ по пулемётам на Тульском заводе;

наведаться к Фрезе и Яковлеву (на производство!);

написать письмо Тарнопольскому;

заслушать доклады Трепова и Джунковского (раздельно) о революционерах. И о делах в аристократических «салонах»!

Заняться вместе с Энгельгардтом составление планов 3-х-летки по моим проектам (хотя бы приблизительно) для «императорской корпорации»;

устроить приём для аристократов? А нужно ли? Подумать!

Чего там у нас с партиями, как себя ведут «бывшие» и «освобождённые»?

Обсудить со Столыпиным накопившиеся вопросы.

Посетить З.!!! Много раз! 

Эпилог

Зима 1897 года мне понравилась — я был всё ещё жив, здоров и имел успехи как в новой профессиональной деятельности, так и у женщин. Однако случалось разное — к примеру, как я не пытался избегать излишнего общения с… местной аристократической шоблой, но приходилось. Всё-таки «лучшие люди империи»… Разные, конечно, люди…

Можно было предположить, что я видел в этой массе сплошных негодяев, но это было не так — были среди них и достойные персоны, но в целом меня плотное взаимодействие с ними напрягало.

Причина? Я до сих пор чувствовал себя чужим… Не мог душой принять это общество, хотя со многими из них и делал попытки частного взаимодействия на пользу империи. То есть попросту просил деньги вкладывать в мои проекты…

Встретившись глазами с Сумароковым-Эльстоном, я приязненно улыбнулся и поднял бокал салютуя… Магнат ответил мне тем же… Шёл очередной императорский зимний бал в череде традиционных увеселений в столице в период с конца января по Масленицу.

Из поднятого тюльпанообразного ноузинга[144] в нос ударил приятный аромат крепкого алкоголя. Сегодня я маленькими и редкими глотками употреблял старку[145], которую стали производить в одном из моих имений. Ещё летом, размышляя о будущей торговле бухлишком в САСШ, я отдал распоряжение о строительстве новой винокурни. Пока чисто на пробу…

И вот пришла первая партия. Напиток был «молодым» и около сотни бочек с ним были заложены на хранение, но мне зашёл. Было чем-то похоже на виски, хотя были